Пришелец

Не обуваясь, они прошли с сандалями в руках по песку, к столикам отеля «Blue Oceanik». Здесь, под крышей из черепицы, рядом с бассейном, стояли несколько свободных столиков.
Алые, розовые, малиновые всполохи заката, перемешиваясь в своём чередовании над океаном, вырисовывали причудливые контуры редких облаков. Постепенно краски на глазах тускнели, и чернильная густота ночи, подступая с востока, отвоёвывала всё больше пространства. С запада, доносилось освежающее дыхание океана. Сергей знал, что стоит пройти пару кварталов от побережья, и этот прохладный ветерок становится недоступным. Только тут, на берегу можно в полной мере отдохнуть от дневного солнца.
Как зачарованные, молодые люди смотрели на запад, и, несмотря на то, что были такими разными, чувствовали одно и тоже: всё окружающее было создано в эти минуты только для них, и всё, что они видели, было частью их жизни, которую они вряд ли могли объяснить, но надо ли? Достаточно почувствовать волнение от обоюдных лёгких прикосновений; эти прикосновения, и их волшебство, родилось с первой встречи, во взаимных взглядах, которые не подотчётны себе.
Казалось, эти взгляды, полные удивления, говорили: «О! Как мы не похожи! Мы люди с разных планет, но нас притягивает друг к другу, то, что сильнее нас, и сильнее того, что люди придумали, чтобы разделиться!»
– Серожа! – неожиданно заговорила первой Майя, перейдя на английский. – Я видела снег только по телевизору. И – в холодильнике. Какой он у вас?
– Снег белый, как это мороженное. лёгкий, как пух. Вот поедем в отпуск к моей маме, увидишь. Странно, ты назвала моё имя так, как оно звучит в Беларуси. Правильно будет – Се-рё-о-жа. Повтори!
– Серь – о– жа!
– Почти правильно. Лучше: Сер-гей, или Серж. Мне всё равно! Знаешь, в январе у нас много снега, всё вокруг белое. Холодно! Я куплю тебе большую белую шубу, и ты будешь прятать в неё свой нос. Когда то, я мечтал об этом песке, пальмах, бесконечном солнце. А сейчас всё это стало привычным. Хочется пройтись по снегу!
– Папа много рассказывал нам о России. Он хочет поговорить с тобой .
– Сегодня это не поздно сделать?
– Нет, времени ещё много.
Они прошли мимо бассейна, где плескались отдыхающие. Луна выглянула из-за пальм, осветив столики с горящими свечками в колбах – её бледный отсвет падал на теплые огни, зажжённые человеком. Особенно их много было в ресторане, где было оживлённо, играла музыка. Местная, национальная особенность – в любой отель можно попасть беспрепятственно, сесть в ресторан, или купаться в бассейне – как Вам заблагорассудится.
Поддерживая девушку под локоть, Сергей пытался приноровиться к её мелким шажкам – облегающее сари делало походку Майи скользящей. Когда он говорил, она поворачивала к нему голову, её плечо оказывалось где-то под мышкой у парня, и он сверху вниз заглядывал в это прекрасное лицо, на котором жили чудные глаза, в лунном свете наполненные дрожащей влагой.
Они перешли через узкую улицу с витринами, где носились с оглушающим треском тук-туки и свернули на безлюдную, мало-освещённую, ещё более узкую улочку, где черепичные крыши, выглядывали из густых зарослей, над которыми возвышались обязательные пальмы. Сергей вспомнил сцену из «Маугли», когда герой встретил юную красавицу у источника. Он попытался выяснить, смотрела ли она этот мультфильм, и хотел объяснить Майе, что он – это, конечно, – Маугли, а она очень похожа на девушку из фильма. Они остановились, и он взял её руками за плечи, для того, чтобы в свете луны лучше рассмотреть тёмные озёра её глаз.
Она стояла, подняв подбородок, а он говорил всё медленнее, наклоняясь к ней, пока его губы не коснулись её губ. Прикосновение было лёгким, мимолётным, но его руки сразу почувствовали дрожь в теле девушки, и он поспешил отстраниться, торопливо произнося: «Эсккьюз ми. эскьюзми.»
До её дома они шли, взявшись за руки. Сергей выпытывал девушку:
– Майя, ты согласилась бы жить со мной в джунглях? На берегу речки. У нас была бы лодка. Я приносил бы тебе рыбу и дичь.
Она тихонько смеялась, а он продолжал.
– Только чтобы эти джунгли – были не слишком далеко от города, а лодка, чтобы была с мотором. Неплохо ещё иметь хотя бы газовую плиту, электричество и кондиционер! Да, вот так! Чтобы всё было, а людей кругом – нет. Ты хочешь этого?
– Да, Серь-ожа! Хочу!

 

* * *

Мистер Дебори появился на пороге своего дома, неторопливо спустился по ступенькам к Сергею, сидящему на кресле во дворике. Он поставил на стол деревянную шкатулку, опустился в соседнее кресло. С его лица не сходила улыбка, давно уже ставшая чем-то привычным.
– Серёжа! – начал Дебори тихонько покашливая. – Жизнь порой приносит нам то, чему мы с трудом можем дать оценку. Я провёл более шести лет в России. Учился в Киеве, Москве. За это время я встречал очень много хороших людей. Уезжая, я забрал с собой что-то, чего, наверное, невозможно постичь на моей родине. Взамен я оставил в России часть своей души: мне по сей день снится луг с цветами тех северных широт. Так получилось, что именно среди русских людей я взрослел, именно они обогатили моё представление о мире. Там познал я первую любовь, горькую, как наша трава – «битер – лайф», и всё же, эта любовь давала мне крылья. И вот теперь ты, будто пришёл из моей памяти, и эта память, каким-то образом, передалась дочке. Иначе она не привела бы тебя в наш дом!
Каким образом, всё, что уже давно прошло, может вот так, неожиданно, вернуться в нашу жизнь? Ты понимаешь, о чём я?
– Да, мистер Дебори! Что такое горькая трава – я знаю. Только я не прожил столько, сколько прожили Вы.
– Сергей, прости старика! Я отдаю тебе самое дорогое, поэтому расчувствовался. Давай о деле. Обычаи предков нужно уважать, поэтому я хочу, чтобы ты знал некоторые. У нас невесту отдают с приданным. Этот обычай не признаёт ни религиозных, ни этнических рамок. И хотя в Индии его смогли поставить вне закона, здесь, на Шри-Ланке, это не удалось сделать даже во времена владычества англичан. К сожалению, я не могу подарить тебе каучуковую плантацию, особняк, или даже скромный домик. Живите у меня. У нас места хватит! Но, вот это, как залог вашей долгой и счастливой совместной жизни, мы передаём тебе после свадьбы.
Дебори открыл старинную шкатулку и перед глазами Сергея оказались драгоценности, в которых он совершенно не разбирался, но было ясно: их возраст был под стать шкатулке.
– Это украшения моих португальских предков. Они передавались от матери – к дочери. У моей мамы дочерей не было.
– Мистер Дебори! Я очень тронут! Но давайте пойдём на консенсус. У нас нет такого обычая. И это, пожалуй, единственный компромисс, о котором я Вас прошу. В остальном – на церемонии я готов одеть национальный костюм Шри-Ланки, и выполнять все требования ритуалов. Если каким-то образом нужно продемонстрировать приданное гостям и родственникам – Вы можете это сделать. Я к Вашим фамильным ценностям не имею никакого отношения, и прошу: больше к этому разговору мы не возвращаемся! Я обещаю – самую большую драгоценность, которую Вы мне доверили, буду оберегать как зеницу ока!
Единственное, о чём я прошу, по возможности приблизить день свадьбы. У нас сейчас вынужденный простой, а контракт – штука жёсткая. Вряд ли мне выделят потом достаточное время. Прошёл год со смерти отца. Моя мама, вряд ли сможет приехать.
Стрелки часов близились к двенадцати, когда наконец-то были обговорены все детали. Майя вышла проводить Сергея до калитки. Он взял её руку и прижал ладошку к губам: «Гуд найт!»

 

 

Глава 16

СВАДЬБА В НЕГОМБО

 

В первую субботу февраля все обитатели отеля Рани были вовлечены в торжественную церемонию бракосочетания. Таинство соединения двух молодых сердец на Шри-Ланке происходило на буддистских традициях, корни которых уходили в древнюю культуру Хинди. Современный вариант допускал кое-какие отступления, но основные каноны были незыблемы.
Отель выделил апартаменты для невесты, её родственников и гостей. Окружение жениха не нуждалось в таковых, поскольку все здесь жили. Отдельную, одну из лучших комнат, отвели молодожёнам для первой брачной ночи.
Дебори нашёл в Негомбо опытного церемониймейстера, бизнес которого состоял в организации и проведении свадеб. Накануне субботы, в отель привезли свадебную платформу – «PORUWU». Собранная и украшенная цветами, она стояла на площадке перед террасой ресторана, ожидая восшествия молодых.
Церемониймейстер обязался поставить музыкантов, барабанщиков, танцоров, фейерверкеров. Фейерверки – обязательная часть церемонии, нередко заканчивающиеся несчастными случаями, поэтому мистер Дебори лично участвовал в отборе пиротехников и самой продукции для фейерверка.
Со стороны невесты – родственников, без которых церемония не может состояться, хватало. В этом плане жених ничего предложить не мог. Но проблема была решена. Отцом вызвался быть Отто, роль матери взяла на себя фрау Инге. Алексу досталась роль старшего брата, ребята – тоже братья, что может быть роднее экипажа на данный момент?
В числе гостей невесты приглашены чиновники из департамента «Сивилавиэшн» Шри-Ланки – коллеги и начальники мистера Дебори. Знакомство на таком торжестве с ними было крайне полезно для Сергея, ведь он собирался продолжать свою лётную карьеру на острове.
Фрау Инге выступила вдохновительницей всего мероприятия. Состоятельная немка вся светилась, чувствуя себя настоящей матерью молодого пилота. Чтобы восстановить справедливость по части гостей, она от имени жениха пригласила на свадьбу всех обитателей отеля за свой счёт.
Начало церемонии было назначено на восемнадцать часов, когда спадает дневная жара. К семнадцати часам столы в ресторане были сервированы и украшены. Стояло множество цветов – об этом позаботилась фрау Инге. Немка сидела за свободным столиком вместе с Отто и Дебори, поджидая основное действующее лицо – мастера церемонии, а проще – хозяина свадьбы. Его «должность» на местном языке называлась шилпадхипатхи. Этот человек должен был встретить невесту с родственниками и проводить их в отведённые апартаменты.
В открытые ворота въехал микроавтобус. Из него вышел худощавый сингалец среднего возраста, в прекрасном европейском костюме. За ним стали выходить барабанщики, танцоры, с головными уборами из ярких украшений, с такими же наплечниками, изобилующими разноцветными стекляшками.
Дебори приветливо поднял руку, и хозяин церемонии направился к столику.
– У нас допускается, чтобы распорядитель, жених и родственники приходили на свадьбу в европейских костюмах. Сейчас молодёжь предпочитает пиджак, брюки, галстук. – пояснил Дебори германским подданным, прежде чем представить хозяина церемонии.
– Вот как? – откликнулся Отто. – Насколько я знаю, Сергей сейчас в своей комнате примеряет национальный костюм, и переживает, что будет в нём слишком неповоротлив. Может быть Вы, Дебори, зайдёте к нему? А мы с «хозяином» встретим невесту.
Распорядитель повёл свою живописную группу в зелёный дворик. Здесь им предстояло ждать завершения церемонии, и лишь после того, как молодые зажгут медную масляную лампу – символ их решимости поддерживать огонь в домашнем очаге – они выйдут на площадку к «ПОРУВЕ»*.
Дебори отправился на второй этаж в номер Сергея. Тот стоял в спальне вместе с Володей и Йоханом. Все трое смотрели на кровать, где была разложена мужская юбка и рубашка со стоячим воротничком свободного покроя из белого атласа.
– Мистер Дебори! – Обрадовался Сергей. – Йохан готов помочь мне облачиться в эти красивые одежды. Но, может быть, мне всё-таки надеть брюки вместо юбки? Мне как-то привычнее. На всякий случай я приобрёл костюм. прекрасный, из «мокрого» шёлка.
Дебори улыбнулся:
– У нас в этом плане нет ничего обязательного. По– моему, ты сам захотел вариант национальный. Что ж, этот белый атлас ты можешь оставить себе на память. Кстати, в нём очень хорошо в жаркую погоду.
Сергей немедленно бросился к шкафу и извлёк из него чёрный костюм с отсвечивающими металлическими пуговицами.
 

* * *

Как два ручья, двигались навстречу друг другу две процессии, впереди которых шествовали жених и невеста. Они спустились со второго этажа, с разных сторон, и должны были соединиться возле «ПОРУВЫ», жених слева, невеста справа. Это было время, когда малиновый диск солнца, вот-вот коснётся поверхности океана, и, голубые, бирюзовые тона неба, начинают насыщаться цветами пламени, когда ветер с океана свежеет, и листья высоких пальм гнуться в сторону суши. Невеста – в ослепительно белом платье, только вместо привычной фаты – венок из белых цветов. Сергей к белой рубашке одел тёмно-малиновый, с отливом галстук. За ним шли Отто с Инге, Алекс, Йохан, Володя и все ребята. Сергей до мелочей изучил все моменты церемонии, но всё же думал о том, чтобы не ошибиться, и, что спасительным фактом в любом случае для него будет Дебори: если что – подскажет!
На платформу нужно было ступать обязательно правой ногой, и Сергей возблагодарил бога, за то, что он в брюках. Майя привычно приподняла рукой платье, и они вместе шагнули на возвышение. Стоя лицом к лицу, они поприветствовали друг друга, сложив ладони у подбородка. Раздались неожиданные аплодисменты, не входившие в программу. Родственники и гости подковой выстроились возле платформы, стараясь не упустить никакой мелочи. Хозяин церемонии протянул им пучок листьев бетеля*. Подержав листья в руках, они вернули мастеру, чтобы тот водрузил их на высокую спинку «ПОРУВЫ» – тем самым, как бы возлагая бетель богам.
Вот отец невесты, уважаемый мистер Дебори, кладёт свою правую руку невесте на плечо, левую простирает к Сергею, ладонью вверх; с лёгким поклоном отдаёт свою дочь жениху.
«Брат» жениха – Алекс, подаёт поднос своему лётчику, с семью «пучками», внутри которых – семь монет. Сергей держит поднос, в то время как Майя роняет одну монету на «ПОРУВУ». Жених повторяет то же самое. Таким образом, предки вспоминали семь поколений родственников с обеих сторон.
Теперь Алекс передаёт цепь Сергею, и он осторожно скрепляет её на шее своей избранницы.
Наступает очередь дяди невесты по матери. Он вступает на платформу, связывает маленькие пальцы молодых золотой нитью, затем поливает из кувшина пальцы водой. Вода, которая лилась, и земля, на которую она падает, свидетельствуют о вечной, неразрывной связи, какой должен стать брак. Дядя поворачивает пару три раза по часовой стрелке, и, сложив ладони на груди, удаляется.
Сбоку, из-за «ПОРУВЫ», кто-то протягивает Сергею свёрнутую белую скатерть – он должен одарить ею тёщу, за то, что воспитала невесту. Но, эта скатерть, всё равно должна пройти через руки Майи.
Но вот на платформе появляется «мать» жениха – фрау Инге. Она передаёт лётчику платье, в котором его невеста уйдёт на второй день из дома. Мать невесты забирает это платье и подносит дочери тарелку с молочным рисом и кавумом*, приготовленным с особыми добавками. Таким образом, будущая жена, впервые потчует мужа прилюдно, давая попробовать каждый кусочек. Но и жених не отстаёт: он забирает у неё тарелку и кормит свою избранницу. Вновь – аплодисменты!
Хозяин церемонии помогает молодым сойти с платформы. Свадебная пара зажигает медную масляную лампу и. свадьба начинается! Организатор подаёт знак, звучит грохот барабанов и на площадку выбегают танцоры. Время садиться за стол.

 

* * *

Здесь на свадьбах не принято кричать «горько!», нет традиции принародно целоваться жениху и невесте. Тосты и поздравления звучат на русском и английском. Отто, по праву старшинства, говорит первым. Сначала на русском, потом то же самое повторяет на английском. Он стоит рядом с молодыми с бокалом шампанского. Сергей поддерживает Майю под локоть, вслушивается в глуховатый голос старика, звучащий в наступившей тишине:
– Мне выпала большая честь взять на себя обязанности отца Сергея. Должен вам сказать, я не только беру на себя эту роль на свадьбе, но и обязуюсь стать в этой жизни вторым отцом Сергея, этой замечательной пары.
Речь прервали аплодисментами. Отто кланяется всем, и продолжает, обратив свет своих «лунных» глаз на невесту.
– Наша невеста, Майя – воплощение этой чудесной страны, где так много прекрасных цветов, среди которых она – прелестнейший. Я желаю молодым обрести в совместной жизни земное и неземное счастье, крепко держать его в своих ладонях, поддерживая друг друга! Только двоим любящим сердцам, по силам пройти все лабиринты, тупики, и найти собственные вершины. Любви, удачи и успехов Вам, Серёжа и Майя!
Посыпались тосты и поздравления, торжество набирало обороты, и хотя оно не было столь шумным, как обычно бывает в России, над всем реял дух праздненства, улыбок цветов и песен.
Молодым приятно быть в центре внимания, выслушивать нескончаемые поздравления. Но, даже объятия и поцелуи – в конце концов, утомляют. Сергею совершенно не хотелось есть, а Майя так ни к чему и не притронулась. В глубине души, невеста и жених, каждый по своему, ожидал конец застолья, и только гости могли искренне предаваться веселью.
Когда у ворот отеля появился разукрашенный слон, со специальной будкой на спине, среди публики произошло оживление. Молодым предложили проехаться на спине священного животного вдоль морского прибоя. Среди грохота начавшегося фейерверка, Сергей вёл Майю за руку к присевшему на землю слону. Очевидно, подготовка к праздничному салюту была нешуточной. Можно было подумать, что началась война. Всё небо было раскрашено огненными шарами, распадающимися разноцветным дождём.
По специальным подставленным ступеням Сергей первым забрался в раскрашенную деревянную будочку, увитую цветами. Он подал руку Майе, и она устроилась с ним рядом, на небольшой лавочке, покрытой ковриком. Одной рукой нужно было держаться за бортик, другой жених обнял невесту. Когда слон стал подниматься на ноги, будка резко наклонилась, Майя ойкнула, ухватив Сергея за талию. С этого момента она уже не отпускала его. В момент движения «пристройка» на спине всё время раскачивалась, хотя слон шёл неторопливо, повинуясь погонщику, сопровождающему животное.
Эта громадная махина нисколько не реагировала на шум стрельбы – видимо дело было привычное. Как большая лодка, они выплыли из узкой улочки, чтобы пересечь проезжую часть. Здесь уже стоял полицейский, движение было остановлено. Слон величаво прошествовал по асфальту, и редкие люди, разбуженные фейерверком, приветствовали молодых, помахивая руками. Ещё пятьдесят метров – и они на берегу моря, свежий ветерок обдувал обнявшихся молодых людей, и они, кажется, радовались самой возможности сбежать из-за стола.
– Разве ты никогда не каталась раньше на слоне?
– Каталась, когда училась в школе Боюсь высоты.
– Не бойся! – сказал Сергей, хотя самому было не очень уютно в этом домике – если он завалится на бок – держаться не за что!
Слон вышел на пляж и пошёл прямо по прибою, предпочитая твёрдый, укатанный волнами песок. Около двадцати минут они, обнявшись, покачивались в будочке. Сергей мог ехать так сколько угодно, но Майя попросилась назад, и они вернулись с прогулки под шумные рукоплескания гостей.
Вновь грянул очередной залп фейерверка, и когда все отвлеклись, Сергей шепнул на ушко Майе: «Давай сбежим!» Стрелки часов двигались к утру, и было видно, что девушка устала. Майя с готовностью взяла его руку, они стали незаметно пробираться к лестнице, которая вела на второй этаж. Спасительная темень в этом углу поглотила их, и они смогли беспрепятственно подняться к отведённой им комнате.
Комната, как и все двухместные номера в отеле Рани, не отличалась чем то особенным. Та же небольшая прихожая с диваном, креслами, телевизором, вентилятором на потолке, совмещённая с кухней – холодильник, навесные шкафчики, газовая плита, кухонный стол. Минуя гостиную, Вы попадаете в спальню, где следующая дверь ведёт в душевую. Единственной эксклюзивной достопримечательностью этого номера и всего отеля – была двуспальная кровать из дерева, ручной работы. Это был шедевр неизвестного мастера, выполненный в неизвестно каком веке, из дорогой породы дерева.
Из-за этой кровати номер стоил незначительно дороже, и сдавался, как правило, молодожёнам. Ножки, вырезанные из цельного дерева – были лапами льва, а спинка кровати представляла собой оскаленную пасть с развевающейся на две стороны гривой. Очень большая кровать, застеленная белоснежными покрывалами. Здесь же, в спальне, перед трюмо, стояли два стула и этажерка. На стенах висела пара картин с пальмами на пляже. В кухне была ещё одна дверь, через которую можно было попасть на террасу, чтобы полюбоваться закатом. Отсюда внизу был виден бассейн в форме фасоли, на дне которого из синей плитки на голубом фоне было выложено: «ОТЕЛЬ РАНИ». Служащие отеля позаботились, чтобы кондиционеры были включены, лопасти двух вентиляторов под потолком вращались, и в прихожей горел свет.
Сергей пропустил Майю вперёд. Он мысленно пожалел, что не может отвести свою избранницу в их дом. Ведь по этикету, он должен был забрать её из родительского крова, когда она облачится в красное платье, т. е. на следующий день. Сергей ещё раз посмотрел с балкона вниз, где в первых лучах рассвета горели огни, и продолжался праздник. В комнате было прохладно. На маленьком столике перед телевизором стоял громадный букет алых роз. Сергей захлопнул дверь, и увидел, что Майя ходит по кухне, рассматривает содержимое шкафчиков.
– Майя, я в душ! – бросил он, стягивая с себя галстук.
Сергей с удовольствием снял с себя влажную рубашку, и через минуту подставлял лицо струям воды. На вешалке висели два лёгких халата – синий и розовый. Наконец-то он почувствовал себя человеком! Запахнув халат на поясе, Сергей прошёл по спальне, оставляя за собой мокрые следы. Он открыл дверь в прихожую и с удивлением обнаружил её пустой. На столе лежал венок из цветов, тот что был на голове Майи. Может быть, вышла на балкон?
Лётчик сделал шаг к двери и. увидел край белого платья: Майя сидела в высоком кресле, повёрнутом спинкой к двери. Она утопала в нём. Слегка наклонив голову, сложив руки в кулачки, мирно спала. Девушка продолжала спать, когда Сергей аккуратно приподнял её с кресла, отнёс на кровать, снял туфли, накрыл простынёй. Её лицо, на фоне белой подушки, в свете единственной неяркой лампы, казалось прекрасным изваянием.
Лучше, если это произойдёт в их доме, а не в гостинице. Сергей решил для себя: он не будет торопить события.
Убрав мощность кондиционера до минимума, Сергей прилёг, и ещё долго не мог уснуть, прислушиваясь к ровному дыханию «человечка», с которым он с этой поры, связал свою жизнь.
В неясной дрёме Сергею слышалось пение. Так поют только в индийских фильмах. Наверное, забыл выключить телевизор. К звукам пения примешивался шум стекающей воды. Боже! Он же вчера был на собственной свадьбе, и сегодня она продолжается! Наконец-то Сергей окончательно проснулся. Из душевой доносился голосок Майи: она пела!
В комнате было светло, лампочка на настенном светильнике бледно мерцала. Он лежал на постели один, в трюмо была видна его не проснувшаяся физиономия на фоне пасти льва. Платье Майи перевешивалось через стул. Теперь всё стало на свои места.
Сегодня он заказывает микроавтобус, собирает своих ребят, забирает родителей Майи, мистера Отто и фрау Инге, и они едут к его собственному дому, где он на руках вносит свою жену в их жилище. Сегодня он позвонит маме. Может ей уже лучше, и она сможет прилететь сюда? Совершенно не переносит самолёт.
Сколько же он спал? Часы, лежащие на тумбочке, показывали полдень. Открылась дверь и из душевой вышла Майя, в розовом халатике до пят, с накрученным на голове полотенцем. Она улыбалась.

 

 

Глава 17

ЖИЗНЬ МОЯ, ИЛЬ ТЫ ПРИСНИЛАСЬ МНЕ?

В отеле Рани, за столиком экипажа на шесть человек, стул рядом со штурманом теперь стал свободным. Сегодня за завтраком Володя решил заполнить паузу в разговорах о свадебных коллизиях двухдневной давности. Он встал, принял торжественную позу, откинув голову назад, держал перед собой раскрытое меню.
– Технота маслопузая Николай, он же Миклухо–Маклай второй! – громогласно возвестил штурман.
– Я! – привстал Коля.
– Кулонщик-электронщик, он же стартер-генератор Толян!
– Я! – поднялся Анатолий.
– Механец-молодец, что не сделает – трандец! Наш Юрий Долгорукий!
– Присутствую! – отозвался механик.
– Капитан корабля «Ильюшин этин»!
– Здесь!
– Последний из могикан штурманской эпохи, лучший навигант всех времён и народов! – Володя раскланялся. – Сами знаете – я, к вашим услугам.
– Второй пилот, без пяти минут капитан, кормилец и поилец экипажа, друг женщин и детей – Сергей!
Радист Володя, сверкая ровным бритым черепом, с грохотом отодвинул стул, вскочил вытянувшись:
– Сбит в неравном бою, в небе Шри-Ланки. Радист всегда готов выпить порцию героя. Почтим его стул вставанием!
Все стали, и Энтони, с подносом в руках, удивлённо таращил глаза на лётчиков.
– Вова, ты на какой «стул» намекал? – смеялся Юра.
– И на этот, о котором ты думаешь, тоже! Лётчику просто необходим стул крепкий. Вы же знаете. Особенно на технике, где нет туалетов.
Ароматный чай разлит по чашкам. После завтрака экипажу предстоит выехать на аэродром. Из Дубая прибыл двигатель. Для того чтобы снять старый, поставить новый, и облетать самолёт требовалось четыре дня.
– Четыре дня, командир! Ведь это так мало, чтобы обжить новое гнёздышко! – беспокоился Володя за своего друга.
– Как посмотреть. Зато он будет теперь возвращаться к молодой жене. В «деревяшку» теперь его не затащите. Кстати, как погода в Софии? Что сообщает по «эс-эм-эскам» болгарское студенчество?
– Ну, командир! От Вас ничего не скроешь.
– Чего ж тут скрывать? Как я понимаю не за горами новая свадьба? Что ж, вывезем сюда и мы своих старушек, организуем авиагородок, обнесём забором, и на воротах напишем: «Приют пришельца». Нашего друга Отто изберём старейшиной трайба*. А вот и он, лёгок на помине!
– В таком случае, каждому прайду* – отдельный дом, с красной крышей из черепицы! – подхватил сюжет штурман.
Отто уже был рядом, и слышал, о чём балагурят лётчики.
– А если всё это, и на другой планете? – вступил он в тему, садясь на отодвинутый для него стул Сергея.
– Мистер Отто, а разве мы не на другой планете? Нам редко приходится бывать на своей, мы всё больше – по чужим, как бездомные птицы. – вмешался Юра. – Поэтому и организм устал бороться с вирусами. Только привыкнет к одним, а тут – другие. Вам чаю налить?
– Да, пожалуй. Алекс, уделите мне после завтрака десять минут.
– Я к Вашим услугам, Отто. Может быть, поднимемся в мою комнату? Собственно, я уже позавтракал.
Старик достал из кармана рубашки какую-то пилюлю, бросил её в рот, сделал глоток чая и поднялся. Алекс уже свыкся с этим странным явлением – лицо Отто не темнело от солнечных лучей, но сегодня оно было бледнее обычного.
– Как Вы себя чувствуете, Отто? – спросил Алекс, когда они поднимались по ступенькам.
– Как столетний юноша! – улыбнулся он. – Есть состояние озабоченности. Эдакая лихорадка, как перед экзаменами. Через двадцать два дня мы с вами должны собрать и переправить представителей на «Этроин», а ещё через месяц – вся Земля узнает о гостях с Лес-ин!
Они вошли в комнату Алекса, где было прохладно, работал кондиционер. Нос старика сморщился, и он чихнул несколько раз подряд.
– О, нет, мой друг! Увольте! Нам лучше постоять на террасе, на свежем воздухе. Ваши кондиционеры медленные убийцы, они гонят «мёртвый» воздух, сокращая жизнь. Но, давайте о деле. Я очень беспокоюсь по поводу очередной замены двигателя на вашем самолёте. Наверняка ваш менеджер купил его по дешёвке с какого-нибудь побывавшего в аварии самолёта. Вам нельзя рисковать. Представьте: нет ни меня, ни Вас. Чем всё это может кончиться? Кодами владеем только мы с Вами. Я позвонил Вашему земляку Дмитрию. Он прилетит через десять дней и сможет получить коды и ключ здесь, в Рани. Мы должны с вами прожить эти десять дней, и, имея третьего человека, который будет дублировать нас, в добром здравии встретить и разместить в отелях представителей. Трудно даже представить себе, что случиться, если мы не выйдем на связь, если наша экспедиция с Лес-ин не получит мои сведения. Скорее всего мои соплеменники снова высадят «десант», как высаживали когда-то меня, и уйдут. Следующего корабля можно будет ждать столетия. Без моей информации они не станут вступать в контакт с Землянами, и отложат общение, как это было сделано три тысячи лет тому назад в Наске!
Вы не ошибётесь, если подумаете, что старик влюблён в Землю, в людей не ней живущих и старается, доживая жизнь, сделать для них всё. Но он не может кривить душой, его информация должна быть объективной. Поэтому, путь земных сообществ будет представлен не только от Бунзена до Ферми. Будут представлены Освенцим и Нагасаки, секта Аум–Сёрико, травящая своих же соплеменников зарином, и шахиды, взрываюшие женщин и детей в городах.
– Вы говорили, что Лес–ин, как и Земля, прошла через всё это, – решился напомнить Алекс.
– Да, это так. Но многие цивилизации, так и не смогли преодолеть собственное сознание, в котором победила агрессия. Многим сумели помочь миры иные. Вы слышали, что такое эффект ризомы? Представьте себе ствол, от которого отрастают ветки. От каждой ветки отрастают иные, а от них, в свою очередь – другие. И так до бесконечности. Вот схема сознания, где сама конструкция от себя застит свет. Если целенаправленно не обрезать ненужные побеги, происходит затмение. Иногда требуется садовник, который острыми ножницами культивирует отростки. Но, к делу! Вам нужно ехать на аэродром?
– Вообще-то мне там делать нечего. Ребята будут снимать двигатель, и моя помощь им не потребуется.
– Тогда давайте о конкретных вещах. Я передал вам прибор, которым можно провести доскональную диагностику вашего лайнера. Без такой диагностики, не поднимайтесь в воздух! Как только поменяете двигатель, я поеду с вами на аэродром и подробно продемонстрирую все функции и возможности прибора. Кроме этого. Я передам Вам систему защиты, которая надёжно прикроет Вас от экстремальных ситуаций. И ещё. Мы должны пройти в мою комнату, где я покажу Вам, как пользоваться медикаментами, на тот случай, если моё здоровье ухудшится. Что-то последнее время я стал сдавать.
Я научу Вас делать инъекции в вену. Всё намного проще, чем Вы думаете. Совсем другой шприц, другие иголки. Алекс, я должен. как это Вы говорите. дотянуть до аэродрома! Очень хотелось съездить в Канди, посмотреть на домик Линдблада. Но, видимо, придётся отложить. Я сейчас работаю над текстом обращения к землянам, к правительствам и народам. Там будет не только декларативная часть, но и предложения по созданию Всемирного совета – органа, с участием представителей Лес-ин, имеюшего властные полномочия. Решения Всемирного совета будут обязательными для исполнения правительствами всех стран. Это и будет коллективный разум планеты Земля, разум, приближающийся к космическому. Как вы знаете, попытка создания такого в виде ООН, не привела ни к чему.
– А почему Вы думаете, что решения Вашего совета будут выполняться? Если Америке захочется напасть на очередную страну – она не будет обращать внимание ни на кого. Тем более на Всемирный совет.
– Будет вынуждена подчиниться. Иначе к ней будут применены те же экономические санкции, которые она применяет к слабым странам. Ни одна страна, или народ не будут доминировать в сообществе – все голоса будут равны. Арбитрами в этом станут беспристрастные ильоны. Технологии, которые будем поставлять мы, способны любую отсталую страну превратить в передовую за десять лет. Работы будет всем столько, что воевать станет не с кем и, незачем. Война потеряет смысл. Мы дадим вам такой транспорт, где не потребуется в качестве горючего нефть. Перелёты станут безопасными, обучение специалистов по срокам сократится в пять раз. Место чиновников займут компьютеры, которые не берут взятки. Но для всего этого, нужно принципиальное согласие народов. Если такого не состоится в своём большинстве – экспедиция, откланявшись, покинет Землю, передав землянам памятные знаки и наилучшие пожелания, а так же прихватив с собой определённое количество добровольцев, пожелавших увидеть миры иные. Мы ждали три тысячи лет, подождём ещё, пока созреете до разума космического. Единственное, чего мы не можем допустить на земле – это ядерной войны. После прибытия «Этроин» – всё ядерное оружие превратиться у вас в труху. На создание новых потенциалов у вас уйдут годы, а за это время вы поумнеете.Мы смотрели, и будем смотреть за вами из космоса!
– Хорошо, Отто! За нами, как за маленькими детьми – нужен глаз да глаз! Чуть отвернись, как мы затеяли «маленькую ядерную победоносную войну», чтобы чувствовать себя людьми в большей степени, чем остальные. Давайте перейдём к практической плоскости: я получу от Вас уроки по инопланетной медицине. Перед этим я провожу своих ребят на аэродром – им предстоит потрудиться на этой жарище.
– А я бы не сказал, что очень жарко. – Отреагировал Отто. – Там, где жили мои предки, температура выше в среднем на семь градусов Цельсия.
– Вы хотя бы показали на карте звёзд, где она, ваша таинственная Лес-ин. Или это пока секрет?
– К секретам искривлённого пространства–времени прикоснулся Ваш гений, Энштейн. И для того, чтобы понять в каком месте наша планета, надо хотя бы поверхностно знать смысл его теории. У нас ещё есть время для этого.

 

* * *

«Жизнь моя, иль ты приснилась мне?» – это Есенинское всплыло в сознании Сергея непроизвольно. В спальне горел слабый свет ночника. Сергей, по обыкновению проснулся сам, до того, как сработал будильник его мобильного телефона. Рядом мирно спала его «маленькая богиня». Её лицо в объятиях крепкого предутреннего сна было воплощением безмятежности – того лёгкого эфирного состояния, где нет места тревогам, напряжённости, переживаниям: свет утра жизни застыл на нежных чертах.
Он смотрел на неё и думал: «Если бы этой девочке дать имя «Жизнь», то можно было бы повторять бессчётное количество раз, но уже в другом смысле: «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?».
Сергей никак не мог отделаться от состояния неправдоподобия, в котором он находился. Странно, что этого состояния не было до той поры, пока он не решил остаться на острове, жить и работать здесь. Только сейчас, глядя в это почти детское лицо, он понял: дело не в Майе, а, скорее всего, в доме, в котором до них жила другая семья, с другими обычаями и привычками.
Нужно время, чтобы привыкнуть к новым стенам, к зелёному дворику, ко всему, что тебя окружает. Дом, как живое существо, как человек, которого узнаёшь не сразу, становится твоей частицей постепенно, когда ты раз за разом возвращаешься в него, и, каждая мелочь, как каждая морщинка на лице любимого человека, тебе знакомы. А пока он не верил, что это его дом. Сергей ощущал себя здесь временным постояльцем, пришельцем с другой планеты.
Осторожно, чтобы не разбудить Майю, он поднялся, взял со стула отглаженные брюки, белую рубашку с погончиками. Вот ведь! Водит утюгом по гладильной доске, а сама поёт. Тоненьким голосочком, словно колокольчик заливается.
Сергей вышел из спальни. Душ, чашка кофе. Через десять минут за ним заедут ребята.