Пришелец

Ещё день отдыха, и Ил-18 ночью взлетел из Дубая и взял курс на юго-восток; через четыре часа полёта над Аравийским морем экипаж увидел берега Индии и выполнил заход на посадку на прибрежный аэродром Тривандрам, задёрнутый словно занавеской, плотной дымкой.
Пока разгружали самолёт, Сергей неожиданно исчез с местным сингальцем, представителем «Экспоавиэйшэн», затем явился с огромным букетом свежих алых роз, на которых ещё дрожали капельки влаги. Пару часов спустя «Ильюшин эйтин» садился в аэропорту Коломбо, где предстояло развернуться дальнейшим событиям.

 

 

Глава 9

МИЛЛИОНЕР ДЖЕПСЭН - ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА ЛЁТЧИКОВ

 

Положив ладони под затылок, Сергей лежал на деревянной кровати двухместной комнаты отеля Рани. Соседняя кровать пустовала, представляя собой образец беспорядка и хаоса: кроме скомканных простыней и одежды, на ней валялись полётные карты, портфель со сборниками «Джепсена», и даже кроссовки, с выглядывающими из них белыми носками фирмы «Найк».
Володя, соратник Сергея в лётных делах, «лучший из лучших «навигантов» всех времён и народов», как в шутку называли штурмана друзья, убежал на переговорный пункт звонить родным. Не так часто предоставляется возможность остаться наедине. Иногда человеку это крайне необходимо. «Я» начинает экскурс по собственной жизни, а его зеркальное отражение – ревностно меряет пространство, время, события.
Новая модель кондиционера работала бесшумно, подавая порции прохладного воздуха под большие лопасти вентилятора подвешенного под потолком.
Сергей отложил в сторону детектив Дарьи Донцовой. Как удачно у неё сочетаются картины правдивой, бесхитростной жизни простых людей с вымыслом! Реальной жизни всегда не хватает вымысла, счастливого случая, когда героиня вдруг падает на скользкий тротуар а поднимает её под руки миллионер из Франции. Пробегает искра из одних глаз в другие, и вот уже Золушка с золотой душой становится сказочной принцессой, а вместе с ней и близкие попадают в счастливую полосу жизни, где несмотря ни на что, бродят «князи тьмы», которых обязательно надо разоблачить.
В жизни так не бывает, но именно поэтому человек тянется к невероятным историям, в одночасье способным поменять всё. Ведь одна из таких историй может приключиться и с ним, вытащить его из этого потока повседневности, на желанный берег удивительного.
Нет, Сергею ничего не сваливалось с неба, хотя и отдал он свою жизнь небесам. Военное училище лётчиков, служба в военно-воздушных силах. Когда ты занят любимым делом, когда есть за что уважать себя, ты не живёшь, ты паришь над жизнью, молодой и уверенный в её счастливом исходе.
Всё рухнуло вместе с Великой империей. Он оказался на улице, где люди двигались вопреки правилам, не обращая внимания на сигналы светофоров. Попытался открыть своё дело. Но торговля в собственном киоске вместо денег приносила проблемы с властями, конкурентами, местной мафией.
Тем временем частная авиакомпания, организованная бывшим генералом воздушных сил, скупила часть военно–транспортных самолётов, в том числе один ТУ-134, для перевозки пассажиров. Нужны были лётчики с лицензией на право полётов по международным трассам. Пришлось пройти переподготовку, сдавать экзамены. Так они с Володей оказались в одном экипаже, с той разницей, что штурман был лицо сугубо гражданское – он пришёл из государственной компании «Белавиа», имел опыт полётов за рубеж.
Наконец-то у Сергея появилась работа, о которой можно было мечтать! Авиакомпания развернула чартерные рейсы в Париж, Лондон, Дамаск. Экипаж приходил на вылет в кителях с золотыми шевронами, белоснежными рубашками, красными галстуками – символом гражданского воздушного флота. Получка и командировочные – в долларах, от девчонок нет отбоя. Он приезжал на улицу Авакяна, где находился офис авиакомпании, в только что купленном подержанном «Ауди», которая на данный момент казалась ему верхом совершенства. Он шёл на работу с чувством радостного ожидания: что сегодня? Дамаск или Лондон? Он готов был перевернуть горы документов на английском языке, чтобы доказать себе и товарищам, на что он способен. Как здорово, что он хорошо учил в школе английский! Не каждому легко даётся подготовка к полёту, ведь все бумаги – на английском. Он старался помочь всем, и все были увлечены общим делом, улыбки не сходили с лиц этих здоровых молодых людей и людей постарше, обретающих вторую молодость в любимой работе.
Когда не было вылетов, большую часть времени они с Володей проводили в штурманском классе. Здесь, на длинный стол с полётными картами, с портрета на стене смотрели всё понимающие глаза лётчика, миллионера Джепсена, история которого не могла не вызывать восторг и глубочайшее почтение у пилотов всего мира.
На заре авиации, этот малый начал записывать в свой блокнот навигационные и радиотехнические данные всех аэродромов, на которые он садился в Америке. Вскоре был выпущен и первый информационный сборник о действующих аэродромах под его авторством. Впоследствии, предприимчивый лётчик запатентовал свою деятельность, организовал издательство, и обеспечил весь летающий мир информацией об аэродромах, трассах и воздушных линиях всех стран и народов. С тех пор «сборники Джепсена» присутствуют на каждом летательном аппарате, они введены в обязательную систему подготовки экипажей, специальные информационные службы рассылают пользователям всех стран изменения в действующие документы. Эта всемирная аэро-навигационная «паутина» принесла лётчику бессмертное имя и сделала его миллионером. Прежде чем лететь, сборник Джепсена открывает и молодой, и седой пилот, чтобы пройти по бумаге из пункта «А» в пункт «Б», изучив все особенности, ограничения и запреты. Слава Джепсену!
Сергей посмотрел на толстый том сборника под твёрдой чёрной обложкой, лежащий на кровати Володи: открывать его всегда доставляет удовольствие – с перевёрнутой страницей ты переносишься туда, где уже бывал, и где ещё не был, но можешь воплотить эти схемы и знаки в реальность под своими ногами.
Интересная работа окрыляет. Единственного, чего не хватало в жизни – собственной семьи. Нет, не попадалось ему девушки, о которой он мог бы сказать: это она! Может быть потому, что в начале его устраивала свобода, разнообразие. Последнее время стал уставать от вечных перемен.
Всё чаще Сергей появлялся с детскими игрушками из Дамаска у своей сестры, Милы. Для её дочки, пятилетней Алинки, он стал «Сержиком». Эта щебетунья была всеобщей любимицей. Взрослые поражались её способностям к словотворчеству. Никто не мог постичь, каким образом девочка придавала словам собственное звучание таким образом, что смысл не терялся.
Вместо – шоколадка, она говорила – кашаладка. Босоножки, у неё были – сабоножки, велосипед – левосипед, самолёт – салонёт, воспитательница – почитательница.
Стали приходить мысли о верной подруге, собственном доме. Он по-прежнему жил у родителей, с тревогой наблюдал, как они стареют, и остаются не у дел в этой повсеместной неразберихе, связанной с распадом державы. Его отец был из инженерной элиты, увлекался литературой. Дома им была собрана библиотека из русской и французской классики. Здесь почитались Пушкин, Фет, Тютчев, Есенин, Блок. В честь русского поэта и был назван единственный сын в семье Поляковых. Отец не пытался навязывать сыну любовь к чтению, но как-то Сергей взял в руки оставленный открытым томик стихов Есенина. Он понял, что попал в мир, который невозможно сочинить, придумать, рифмуя строки. Ему казалось, что эти стихи – та музыка, которая уже давно жила в нём, нужно было только прикоснуться к этим струнам, чтобы услышать, как они звучат. С тех пор Сергей стал читать запоем, сам себе не мог объяснить, что с ним произошло.
Даже отец повеселел, наблюдая, как сын потихоньку обращается в «его веру». Ах, отец, отец. Что же ты ушёл так рано? Как только оказался без работы, всё чаще стал болеть. Этот, когда-то весёлый человек, разительно поменялся. На его лице застыла виноватая улыбка, будто он каялся перед близкими за то, что остался не у дел. А ведь ему не было ещё и шестидесяти.
Отлетав почти два года, Сергей вновь оказался безработным. В Анголе разбился самолёт их авиакомпании. Погибли его друзья, с которыми он служил и работал не один год. Сначала похоронили экипаж, затем закрыли авиакомпанию. Теплым сентябрьским днём девяносто восьмого года, он стоял под большими берёзами северного кладбища, вместе со всеми лётчиками и родными. Ребят уложили рядышком, так, как они привыкли находиться при жизни. Здесь и увидел он впервые эти фиалковые глаза, эту девушку. Не увидеть её – было невозможно!
Через год под этими же берёзами могилы были одеты в мрамор, стоял памятный камень с высеченными на нём координатами падения самолёта и временем, изображением падающей звезды. В двух шагах лежала раскрытая книга из гранита, недочитанная книга судеб. Друзья погибших привезли с места катастрофы погнутый винт одного из двигателей – его лопасть залили в бетон. Конец лета принёс с собой порывистый ветер, срывающий начинающие желтеть листья, наполнял воздух пряными запахами осенней травы.
И вновь она была здесь, девушка с фиалковыми глазами. Сергея попросили подвезти с кладбища сестру погибшего. Оказалось, что незнакомка, которую он не мог забыть всё это время, была её подруга.
Пришла зима. Он помнит, как на перроне вокзала его провожали мама и Эля, провожали, как на войну. Впрочем, он из Москвы улетал в Анголу, где на самом деле, война не прекращалась. Отец отказался ехать на вокзал, он не терпел слёз. Налил дома полную рюмку водки себе и сыну.
Проводы в жизни Сергея стали делом привычным ещё с курсантских времён. На перроне стояло шесть человек экипажа, и всех провожали жёны, родственники, дети. Стоило заплакать матери, и из фиалковых глаз посыпались слёзы, а аккуратный носик Эли шмыгал, уткнувшись в его шею. Её маленькие пальчики неожиданно сильно вцепились в его руку, и она выдохнула ему в ухо: «Буду ждать.Серёжа.только быстрее. быстрей возвращайся.слышишь?!»
Он вернулся через год. Только те, кто были там, могут знать, какой это была работа. Сергей возвращался в Минск через Франквурт, и в аэропорту его встречали фиалковые глаза, они снова были полны слёз, разводы туши стекали по щекам: «Сержик, какой ты чёрный!»
А дальше – были самые счастливые месяцы в его жизни. Он накупил всем кучу подарков, маме и сестре по холодильнику и телевизору, отцу дублёнку. (Матери дублёнку он купил ещё раньше.) За месяц они с Элей подыскали трёхкомнатную квартиру, он поменял свою «Ауди» на новую модель. Он не любил считать деньги. Через два месяца они с Элей обставили новой мебелью отремонтированную квартиру, и, впервые Сергей зажил самостоятельно. Они как дети, валялись в спальне на огромной кровати, музыкальный центр исторгал мелодии, а Эля, как всегда заводила старую песню: «Серёжа, скажи мне, что ты больше, ни в какие Анголы не поедешь! Ты найдёшь себе работу здесь. Я вернусь на свою, мне сказали, что могу прийти в любое время. Ну, обещай мне.»
– Ты лучше скажи мне, у тебя глаза синие, или фиолетовые? – отшучивался Сергей.
К этому времени в Анголе упало три российских самолёта. Ещё один, вместе с командиром корабля из Минска, пропал без вести.
Нет, у Сергея не было ни малейшего желания вновь отправляться в Африку. Многие возвращались оттуда с малярией, его бог миловал. Теперь время думать о свадьбе. Родные чуть ли ни каждый день пристают с вопросами. Мила опекает Элечку как родную сестру.
Принялся Сергей осматривать свой остаток от заработанного, и понял, что не хватит не только на свадьбу, но и на гараж, который он собирался купить. От полноводной реки Кванзы*, остались тоненькие ручейки, неспособные наполнять дальнейшую жизнь. Он организовал восстановление покрышек для колёс большегрузных автомобилей. Но, к сожалению, начинающее дело тоже требовало на первых порах денежных вложений.
Неожиданный звонок нарушил устоявшееся течение жизни. Бывший его сослуживец, командир корабля, набирал экипаж на Шри–Ланку, в Коломбо. Самолёт базировался в Дубае, грузовые рейсы планировались из Эмиратов на Индию, Шри–Ланку, Пакистан.
Было о чём подумать. Деньги не такие, как в Анголе, но аэродромы с бетонным покрытием, оборудованные всеми навигационными и техническими видами обслуживания. Это были международные аэропорты в Коломбо, Дубае, Карачи, Мадрасе. Работа по расписанию, а не каждый день с ночи до ночи. Нет малярии, питание и проживание – в гостиницах для туристов. Можно надеяться на постоянную работу. Если всё устроится, он снимет квартиру в Шардже, или Дубае, заберёт с собой Элю.
Но стоило Сергею заговорить с Элей на эту тему – обычно спокойная девушка упала на кровать и разрыдалась: «Ты обещал мне, что больше никуда не поедешь!» Когда успокоилась, села за стол на кухне, сложила руки прямо перед собой, смотрела на Сергея, не отрывая взгляда, словно увидела его впервые:
– Ты предлагаешь мне ждать тебя месяцами, не смотреть новости по телевизору, вздрагивать во сне?
Тёмные волосы гладко зачёсанные с пробором посередине, чистый лоб с тонкими стрелами бровей, глаза – фиалки, в которых дрожали слёзы. Смахнёт кулачком слезинку, и снова руку на стол:
– Скажи мне, чего нам не хватает? Давай вместо этой квартиры купим двухкомнатную. Поменяем дорогую машину – на скромную. На жизнь – заработаем.
– Фиалка, выслушай меня спокойно. Это – мой шанс. Наш с тобой шанс. Мы обеспечим себя и детей, мы сможем помочь родителям. Ты увидишь иной мир. Со всего света в Дубай ездят на курорт, а ты сможешь жить там!
Но, кажется, она была глуха ко всему, и только твердила, как заклинание: «Я тебя никуда не пущу!». Все кого он знал, с радостью ухватились бы за такую редкую возможность, но только не Фиалка. Что–то сломалось в этой хрупкой душе. Может быть похороны экипажа – первое кладбище в её жизни? Сергей был поражён, с каким убеждением и упорством, двадцатилетняя девчонка отметала его надежды
– Элечка. Летать – это моя жизнь. Здесь я не могу этим заниматься. Почему ты хочешь поставить точку на том, что я люблю, и что умею хорошо делать? Кем я буду без своей работы? Давай решим так: мне нужно три месяца. За это время я или вернусь, или заберу тебя в Эмираты.
Сергей уезжал с неспокойным сердцем. Эля не взяла ключи от квартиры, сказала, будет жить у своей мамы. На вокзале её лицо было похоже на белую маску, с опущенными вниз уголками губ. Фиалка, фиалочка, прелестный цветочек, в этом тёмном лесу жизни. Но откуда такой сильный, почти звериный инстинкт? Неведомы ей радости полёта, полёта над землёй, к дальним мирам. Она хочет видеть Сергея в маленькой квартире, хлопотать на кухне, и так каждый день, пока заботы и безденежье не обесцветят эти дивные глаза, пока фиалковый свет не померкнет в них от повседневности.
Пролетели три месяца работы, а их задерживали ещё на два. Надо было вылетать ресурс часов до капитального ремонта самолёта. В остальном – всё получалось. Экипаж прошёл строжайшую медицинскую комиссию в Коломбо, сдал экзамены на английском языке для получения лицензии от «сивилавиэйшн»* Шри – Ланки. На всё это, и на восстановление самолёта, не летавшего полгода, ушло много времени. Когда Сергей обещал Эле три месяца, таких обстоятельств учесть было невозможно. Но приняли их хорошо, из Дубая в Коломбо они летели в «бизнес классе» Боинга иранской авиакомпании, за счёт фирмы.
Сергей чуть ли не каждый день звонил Эле, то из Эмиратов, то из Шри–Ланки. Потом он понял, что она перестала появляться у Милы, он слышал её какой-то потухший голос, односложные ответы.
Неожиданно она позвонила сама, на его мобильный, чего раньше никогда не делала, и он услышал несколько коротких фраз, без предисловий: «Серёжа, я сильно устала. Меня не ищи. я выхожу замуж.» Сергей не успел сказать и слова – там, далеко в Минске, выключили телефон, связь оборвалась. В одну минуту, все планы и надежды стали бессмысленны. Сергей был опрокинут. Он сам оставил не одну девушку, но его никто не бросал. Эта история не про него! Но все, амбиции, самолюбие, растворилось в главном – он полюбил, он беспрестанно думал о Фиалке, ничего подобного в его жизни не было. Теперь, от мыслей о том, что случилось, как это могло случиться, его могла отвлекать только работа. Звонить домой, и выяснять подробности он не стал. К чему?
Но разве не она шептала ему безумные слова, не её глаза рассыпали вокруг счастливые искры света, в которых переплелись их тела и души? Разве можно по прошествии каких-то нескольких месяцев, вот так просто, подарить всё это другому? Неужели всё это было сном? Теперь он знал, что такое «зубная боль в сердце». Сергей пытался заглушить эту боль крепкими напитками. В Анголе популярностью пользовался джин с тоником – самоё древнее средство от малярии. Если добавить сюда немного мартини, лёд и кусочек лимона, получался напиток, чем - то похожий на жизнь. Казалось, здесь присутствовало всё: сладкое, горькое, холодное и горячее. Терпкий привкус можжевельника, неприхотливого растения, живущего на скалах, где не так уж много солнца, смешивался с горечью тоника. Еле заметная сладость мартини едва пробивалась через вкус полыни, и если менять количество составных частей, можешь получить то, что сопутствует твоему настрою. Джин с хорошей порцией льда и тоника утолял жажду, охлаждал тело и грел остывающую душу. В последнее время Сергей совсем отказался от мартини, его напиток был наполнен только горечью.
Первым заметил неладное Володя. Да и как не заметить, когда Сергей перестал ходить на переговорные пункты. Так или иначе, штурман был близким другом Сергея, посвящённым в его планы. Да и в экипаже не было секретом то, что их лётчик собирался пожениться.
– Перестань хандрить! Наплюй, и разотри. Найдёшь себе с десяток таких! – говорил Володя, негодуя на то, что Сергей отказывался посещать мамашу Лу и её девочек. Китаянки из Шанхая не только предлагали себя, но и умели повеселить гостей. Но Сергей, даже не хотел слушать ни о каких женщинах – они перестали для него существовать.
Алекс высказался коротко: «Если невеста уходит к другому, то неизвестно кому повезло. Это песня, а из песни слова, сам знаешь, не выбросишь!»
На его день рождения, чтобы вернуть Сергея «на землю», друзья решили преподнести ему живой подарок. С помощью Йохана они отыскали местную девушку, согласную за деньги сыграть роль невесты на вечер и ночь. Подарок, по внешности оказался выше всяких похвал. Кто-то предложил его перевязать в шутку ленточкой. Такой ленточки не нашлось. Решили перевязать голубой трёхметровой бечёвкой. Слабый английский язык упаковщиков и самого подарка привёл к тому, что девушка, при виде верёвки, закричала истошным голосом, и стала бегать вокруг отеля, пока не явился Йохан, и не урегулировал ситуацию.
Начался месяц интенсивной работы, и Сергею казалось, что он привыкает к мысли, что он снова один.
Позвонила сестра. Отец перенёс инфаркт, но ему уже лучше, и он выписался из больницы.
Через пару недель Сергей вернётся домой, и отец будет умирать при нём. «Я не мог не дождаться тебя.» – говорил он с трудом, пытаясь улыбаться. Смерть отца разрушила весь привычный мир, на который он опирался. Ему казалось, что он потерял всё, с чем связывал свою осмысленную жизнь. отец, Фиалка. что будет с матерью, как она переживёт всё это?
Он оставался в Минске сколько мог. До последнего надеялся увидеть Элю, заглянуть ей в глаза. Несколько раз видел на улицах девушек похожих, это было как наваждение. Однажды бежал вслед, догонял, кричал: «Фиалка!». Но его встретил холодный взгляд незнакомых глаз, полных удивления.
Не прошло и года, как Мила сообщила, что видела Фиалку, что она родила мальчика, и живут они с мужем, занятым продажей опта в розницу, пока на снятой квартире. Так закончилась одна его история, и вместе с постоянной работой, которая стала чем-то основным в широтах далёких от родины, начиналась другая, полная иных привязанностей, иных мер и оценок.
Где-то на самом дне, остался осадок горечи, как будто ещё вчера он стоял на пепелище дома, построенного собственными руками, и в одночасье сгоревшего. Поэтому он старался не задерживаться в Минске, да и условия контракта не позволяли отдыхать долго. Алекс заканчивал свою лётную работу, и теперь он, Сергей, займёт место командира, и маленький Йохан будет называть его «кэптен», а португальцы из местной колонии – «каманданте Сержио». Когда они проводят Алекса, он впервые выведет волейбольную команду своего экипажа на пляж, чтобы сразиться с друзьями болгарами – лётчиками, обосновавшимися в авиакомпании «Шри–Ланка». Сюда, в Негомбо, они привезли свои семьи, некоторые живут в собственных домах. По существу, здесь, на острове, сложилась славянская колония лётчиков, ведь своих в этой благословенной стране не было.
Так топать по лестнице мог только Володя. Он влетел в комнату весь мокрый, его голубые глаза сияли, словно он только что пообщался с птицей – феникс. Бывают люди, от которых веет оптимизмом. Несмотря на заросшую волосами грудь – в лице много юношеского, даже девичьего, особенно в голубых глазах:
– Серёга, кончай ночевать! Хаттабыч привёз акваланги. Сейчас идём в бассейн, тренироваться.
– И где мы будем с тобой нырять? В Персидском заливе?
– Завтрашний вылет в Дубай отменили. Нас оставляют тут на месяц, будем работать на Мальдивы!
Володя схватил сборник Джепсена и стал листать его
– Посмотрим эти «авианосцы»! Наши аэродромы – Мале, столица Мальдив, и Гэн. Ну, Серый, и везёт же тебе, начиная со вчерашнего дня! Сергей понял, на что намекал его друг.
Если уж быть точным, то, тема для намёков объявилась дней десять назад, когда они вылетали в очередной раз в Пакистан. Как всегда, Сергей катил за собой чемодан на колёсах по мраморному полу аэровокзала, и, огибая колонну, неожиданно столкнулся с девушкой, в сари. Он ударил её плечом, и с ужасом увидел: она падает, как сноп, в своём узком, тугом одеянии! Чемодан при этом уже пролетел по инерции половину зала, когда он понял, что держит пострадавшую в руках, а её венок из цветов лотоса, украшавший голову, лежит на полу. Чудом Сергей удержался на ногах, ошалело рассматривая то, что в буквальном смысле свалилось ему в руки. Кажется, и девушка не сразу пришла в себя, её ресницы трепетно хлопали, как крылья у бабочки, а лётчик твердил не переставая: «Эскьюз ми.»
После бесчисленных извинений, Сергей всё-таки представился. Имя девушки, он узнал позже, когда привёз для неё букет роз из Тривандрума. Она работала в аэровокзале, и не раз встречалась ребятам – именно на неё обратил внимание Отто, когда приезжал смотреть самолёт. От такого букета роз не могла отказаться ни одна девушка в мире. Майя не была исключением, она держала в руках розы, капельки воды стекали с лепестков на её руки, она растерянно отвечала на английском языке молодому капитану в белой рубашке с погончиками, и была похожа на одну из тех фигурок из дерева, что продавались в киосках. В отличии от прекрасных неодушевлённых изваяний художников, это было живое воплощение местной богатой природы, которое не могла испортить использованная в обилии чёрная краска для бровей и ресниц. Девушке, вероятнее всего, не было и восемнадцати. Её три подружки деликатно удалились, и, Сергей призвал на помощь весь свой словарный запас английского, чтобы рассказать, как он жалеет о случившемся, и что в знак их дружбы, он хотел бы угостить её мороженным, если у неё найдётся свободное время. Сергей не рассчитывал на положительный ответ и был немало удивлён услышанным. Нежный, певучий голосок, похожий на щебетанье экзотической птицы, сообщил ему о наличии свободного времени, но, здесь, на её родине, парню, прежде чем встречаться с девушкой, нужно нанести визит родителям.
Они обменялись номерами телефонов. Сергей собирался позвонить Майе после возвращения из рейса, но теперь откладывать не было смысла. Словно угадав мысли друга, Володя, не отрываясь от бумаг, сказал:
– Звони уже! Или ты ещё не всё знаешь о буддизме? По – моему, историю Шакьямуни* ты уже прочитал раз пять.
– Прочитать мало. Вот чтобы осмыслить. Тут может не хватить жизни. То, что случилось с молодым Буддой, может случиться и с тобой и со мной. Но, не каждый способен превратить свою жизнь в учение. В двадцать девять лет он ушёл из обыкновенной жизни, поселился в глуши, чтобы созерцать, пребывая в нирване. Кстати, ты знаешь, кем была мать Будды? Женой славящегося своей справедливостью царя. Звали её – Майя, что значит «призрак», «иллюзия». При необыкновенной физической красоте, она обладала ещё и умом. Через семь дней умерла после рождения сына. Мальчику предсказали в будущем стать властелином мира, или великим Буддой, если отречётся от мирской жизни. Отец его, царь, всячески оберегал сына от зла, в результате – правда жизни стала для него потрясением и поводом для отречения от жизненных благ.
– Ну вот, теперь ты всё знаешь о её имени. Всё-таки это необыкновенный «цветок». Она не похожа на призрак, но. «иллюзией», может стать вполне. С такой девицей, Серёга, вряд ли походишь в кафе «деревяшку» попить пива.
– А я и не собираюсь пить с ней пиво. Слава богам, есть с кем.
– Серж, ты последнее время и пиво забросил. Будда, Христос. Я не против этой компании, но, ты, то и гляди, начнёшь в церковь ходить! Поговори лучше с нашим дедушкой. Может чего расскажет толкового? Они с Алексом часами болтают. О чём столько можно говорить?
– Поговорить и подумать всегда есть о чём, тем более они пожили подольше нашего. Ну, что, пойдём плавать?

 

 

Глава 10

НА ГРАНИ ФАНТАСТИКИ

 

Кожаный футляр, похожий на толстый том раритетного издания с изящно отделанным переплётом, был застёгнут на кнопку. Криковский подумал, что внутри или книга, или красивая бутылка с рюмками – в любом случае это мило, со стороны старика, оказавшего ему неоценимую помощь. Дмитрий тоже постарался, чтобы такой человек не уехал с пустыми руками. Сувениры – фигурки белорусских крестьян из обожжённой глины размером с ладонь – он купил после того, как изъездил полгорода. Это была колоритная фактура, мастерски сделанная, наполненная живым оптимизмом и радостью жизни. Такие поделки могли украсить камин в любом доме.
Дмитрий открыл крышку. Прозвучал мелодичный звон, и он в недоумении стал рассматривать странные предметы, уложенные в специальные углубления. Плоская коробка с экраном и кнопками, похожая на карманный телевизор; браслет из тускло-желтого метала, (чёрный квадрат посередине напоминал циферблат часов); авторучка с золотыми ободками, и, цепочка, протянутая к круглой пластине того же металла, что и браслет.
На крышке, с внутренней стороны, под мелкой сеткой лежали бумаги. Он взял конверт, подписанный от руки чётким, красивым почерком: «Криковскому Дмитрию Игоревичу». По мере того, как он читал написанное, лист бумаги начал дрожать в его руках. Смысл этих строк не умещался в его голове:
«Дмитрий! Ставлю Вас в известность, что Вы, имеете честь быть избранным в представители Землян для первых контактов с цивилизацией Лес – ин. Вы будете оповещены по телефону мной о времени и месте сбора за два месяца до событий. С того момента, как Вы открыли этот футляр, (сигнал автоматически передаётся на спутник) Вы включены в систему защиты представителей от случайных, или преднамеренных посягательств на Вашу жизнь и здоровье, а также свободу перемещения. Подробные инструкции по использованию системы Вы найдёте как на бумаге, так и в электронном виде на дисплее, при нажатии на кнопку «инфо». Номер Вашего кодового сигнала передаётся на спутник, в программу слежения за координатами объекта ( т. е. Вами) С этой минуты, Ваше местонахождение контролируется. Вам необходимо носить цепочку на шее, браслет на руке, и основной прибор в кармане, или в наиболее безопасном месте – под мышкой.
При сложной ситуации, Вам необходимо нажать на кнопку браслета, и если у Вас нет время для выбора желаемой защиты, компьютер сам выберет необходимый вариант. Всё происходящее можете просматривать на основном дисплее, или мини–зкране, на браслете. Здесь же Вам будет предложены дальнейшие действия. Прежде чем пользоваться системой, наберите три буквы и три цифры (любые), затем приложите к кулону один из пальцев. Ваш рисунок кожи с этого момента становится паролем, а буквы и цифры – присвоенным Вам кодом.
Описание систем защиты найдёте в инструкции. Индикатор на груди будет анализировать Ваше здоровье, выдавать на дисплей отклонения и рекомендации. Второе отделение футляра (нажать на кнопку в левом нижнем углу) – мини аптечка для любых экстренных ситуаций со здоровьем.
Информацию о вышеозначенном, прошу не распространять, даже среди близких!
Искренне желаю удачи во всём! До скорой встречи. Отто».
В кабинете своей, только что отремонтированной квартиры, Криковский обычно чувствовал себя комфортно. Но сейчас он почему-то досадливо покосился на стены небольшой комнаты, и понял, что происходит нечто, что не может уместиться ни в этой комнате, ни в его голове. Привычный ход жизни, где ему приходилось бороться за каждый шаг, рушился. Его колея неожиданно сделала замысловатый зигзаг, и подсунула ему задачку с пятью неизвестными. И решить эту задачку можно было только прочитав условие, ( в данном случае – инструкцию) и запустив всё, что лежало перед ним в действие. В одиннадцать часов его ждали в офисе. Он должен был проводить совещание. Какое к чёрту совещание! Он не сможет двинуть и пальцем, пока не поставит точку в этой шараде, в этой шутке, или розыгрыше.
Конечно, на бумаге можно написать что угодно, но. всё лежащее перед ним?
В инструкции говорилось о мгновенном создании вокруг охраняемого объекта магнитных полей, способных служить пуленепробиваемой бронёй. Это был вариант пассивной обороны. Далее шёл перечень видов активной обороны, из которого можно было выбирать по желанию голографические изображения, способные двигаться, оценивать ситуацию, действовать на устрашение и в крайних ситуациях – обездвиживать живое существо, будь то животное или человек. Но кому придёт в голову нападать, если на его пути появится стая злобных собак или пара вооружённых милиционеров, кошмар в виде дракона или голова . динозавра! Изображения видит только тот, кто облучен пучком импульсов из авторучки в этом джентельменском наборе. Наибольший потенциал полей достигался перемещением кнопки из положения «слабо», в положение «активно». В этом случае магнитное поле изображения вступало в контакт с нападавшим, и выключало его сознание на несколько минут. Все методы воздействия – безвредны для здоровья тех, на кого направлены, за исключением возможного психического стресса, связанного с ирреальностью происходящего.
Криковский не из тех, кто способен долго мучаться раздумьями. Единственный способ тут же расставить точки – включить прибор, выполнить требуемые манипуляции и «выстрелить» из авторучки в себя.
Дмитрий повесил цепочку на шею, надел браслет на запястье левой руки. Экран на приборе засветился, предлагая в построчном тексте варианты. Выбрал «динозавры». Ничего не произошло, только на экране размером с портсигар, словно в телевизоре, появился динозавр, настороженно поворачивающий голову во все стороны.
Ах да! Вспомнил он, взялся за авторучку, передвинул кнопку в отметку «ослаблено» и направил её на себя.
Неожиданно стены его комнаты пропали, и Дмитрий увидел маленькие глазки чудовища, пристально рассматривающие его. Огромный хвост, покрытый ороговевшими пластинами, поехал в его сторону, и он мгновенно вскочил на стол, избегая удара.
Эльвира Криковская зашла в квартиру, поставила сумки с продуктами в прихожей и обнаружила здесь одежду мужа, его мобильник. Она была немало удивлена. Её пунктуальный Дмитрий не позволял себе опаздывать на совещания. Не раздеваясь, она прошла в его кабинет, открыла дверь. Её муж стоял на столе, оглядываясь по сторонам!
– Дима! Что с тобой!? – Крикнула она в отчаянии.
Криковский нажал на выключатель на авторучке, которую он судорожно сжимал в руке, и спрыгнул со стола.
– Ничего особенного! Ты понимаешь, я решил всё-таки поменять перегоревшую лампочку.

 

* * *

Если открыть словарь санскритских терминов, вобравших в себя святые ведические слова, то одним из первых можно найти понятие АБХАСА – отражение, подобие. Рядом – АБХАСА – АРВАНА, термин, означающий заблуждение по поводу своей собственной истинной природы, ( т. е. этого подобия, и этого отражения)
Валерий Леонович Яркевич, крупный начальник одного из муниципальных ведомств, никогда не видел вышеупомянутый словарь, поэтому сомнения по поводу собственной истинной природы его не посещали.
Он прошёл трудный путь от рабочего до своего кресла в кабинете. Никто не знает, чего ему стоило работать и учиться в институте одновременно. Он добился всего сам. Его сильные стороны – общительность, напористость, умение найти главное в помыслах начальников, вовремя угадать, и выполнить их желания – привели его на самый верх. Он уважаемый человек, от одного росчерка его пера зависит многое.
Валерий Леонович окружил себя способными, расторопными помощниками, умеющими читать одно движение его мизинца. Яркевич никогда не забывал, что он простой человек, из народа. Эта память выражалась своеобразно. Общаясь с подчинёнными, он пересыпал свою речь ядрёным матом. Такие слова в его присутствии, могли позволить себе только особо приближённые. Среди начальствующей элиты, в коей он вращался, этот матерный сленг жил особой, своей жизнью, лишний раз подтверждая, что «вышли мы все из народа, дети семьи трудовой». В круге избранных почему-то это считалось отличительным признаком «свойского парня», а не слюнтяя – интелигетишки.
В ведомственные бани-люксы, куда начальники главков и управлений обычно приглашали людей их круга, нужных людей, можно было такое услышать!
Валерий Леонович, не без оснований, считал себя умным, талантливым руководителем, человеком «высокой проходимости», эдаким «вседорожником», с двумя ведущими мостами. Высокие друзья в прокуратуре, министерстве внутренних дел, в судебных властях, позволяли чувствовать себя в кресле надёжно, основательно. Нет таких ответственных лиц в городе, кому бы он в своё время не помог. Зато сейчас, он любой вопрос решал одним снятием телефонной трубки. Как упоительно сознание того, что ты можешь всё! Во всяком случае, почти всё.
Конечно, в нынешние времена начальник такого ранга получал не бог весть какие деньги. Но, при «правильной» постановке дела, можно (и нужно!) иметь с тех, кому дали волю. Частный бизнес, по его мнению, купался в деньгах, и был обязан делится с властью. Всё так. Если бы не грозная тень нынешней президентской власти. По известной поговорке, в одночасье можно «загреметь под фанфары», если не продумывать всё до тонкости.
Да, это было похоже на бесконечную игру во власть, временами опасную, но ту, которая стоила свеч!
Вот хотя–бы этот Криковский – его бумаги уже месяц лежат у него на столе. Его стеклопакеты – золотая жила! Хочет расширить производство, планирует строительство завода. И правильно делает. Но, кажется, чего–то не понимает. Неужели он думает получить землю под своё производство вот так, за здорово живёшь? С чего решил, что кругом одни благодетели, мечтающие видеть, как он богатеет на земле принадлежащей народу, а значит и ему лично, Яркевичу, представляющему этот народ?
За этот месяц его люди изучили все активы, все «плюсы» и «минусы» этого бизнесмена. Крепко сидит человечек! Яркевич уже знал, сколько он возьмет за свою подпись. Конечно же, никто не принесёт ему в кабинет «золотого яичка». Всё будут делать люди «пятые», никакого отношения не имеющие к его, не запятнанной репутации. Ни одно следствие не в силах доказать его интерес: во – первых – он не берёт денег, во – вторых – он не жадничает и делиться с теми, кто открывает счета на верных людей в банках.
Криковского же подпирает время, и при любом излишнем шуме, земля может уйти к другому претенденту. Он посчитал всё!
С такими мыслями Яркевич заходил к себе в кабинет ранним утром.
– Марина, ко мне никого не пускать! – выдал указание секретарше полноправный владелец этой территории.
Как всегда, он мысленно поприветствовал портрет президента, затаившего еле заметную улыбку под усами, и грузно усадил свою широкую фигуру на новое кресло, оказавшееся крайне неудачным.
– Марина! – рявкнул Валерий Леонович, нажимая на кнопку вызова громкоговорящей связи. – Почему не поменяли кресло?
Секретарша, женщина не первой молодости, но ещё сохранившая свои прелести в надлежащем антураже, вошла с привычной улыбкой, принялась объяснять, что обещали привезти другое кресло сегодня.
В это время Криковский входил в приёмную, не встретив на пути препятствий, энергично пересёк прихожую и оказался в кабинете.
– Валерий Леонович! Я Вас приветствую! – Сказал он напористо. Дмитрий давно выработал в себе эту манеру поведения в начальствующих кабинетах. Он здоровался всегда так, будто ещё вчера они вместе вернулись с рыбалки и сейчас намерены вспомнить приятные минуты проведённые вместе.
Это сразу не понравилось Яркевичу, принимавшему бизнесмена во второй раз. Он привык видеть перед собой хотя бы слегка прогнутую спину, улыбочку, в которой читалось безмерное уважение к владельцу апартаментов.
Узрев на челе шефа бурю по поводу столь наглого визита, Марина беспомощно развела руками в стороны, давая понять: «Я не виновата!», затем потихоньку выскользнула за дверь.
Криковский и не ждал, что ему протянут руку для приветствия. Он отставил от длинного стола один из стульев и сел, продолжая радушно улыбаться. Круглое лицо Яркевича приняло озабоченное выражение, и он зачем-то стал перекладывать бумаги на столе. Определённо, со своим носом картошкой, маленькими, глубоко спрятанными глазами, он напоминал Дмитрию солдата Швейка, разве что на физиономии, вместо благодушия, печать большой, ответственной ноши.
Прежде чем прийти в этот кабинет, Криковский подробно ознакомился с положением дел. Все предварительные процедуры согласований были пройдены, не хватало закорючки вот этого человека. «Пятые люди», обещавшие посодействовать в положительном решении, уже озвучили цифру в твёрдой валюте. Дмитрию не впервой было принимать правила игры, которую навязывали ему чиновники. Ещё три дня назад он готов был передать требуемую сумму. Но сегодня передумал. Если Яркевич подробно изучал своего «клиента», то и Криковский знал о хозяине этого кабинета всё. Заядлый матершинник был большим любителем спиртного и женщин, часто проводил время за картами. Кроме таких рядовых по нынешним временам пристрастий, ничем особенным не отличался.
Яркевич немало был озадачен неожиданным появлением Криковского, ведь ему поступил сигнал о принципиальном согласии последнего. Зачем же он явился?
– Валерий Леонович! Надо подписать бумагу о земле, для моего завода! За этим я и пришёл.
В маленьких глазах большого человека отразилась работа мысли. Он сделал значительную паузу, затем неодобрительно покачал головой, словно удивляясь несообразительности, сидящего перед ним.
– Уважаемый! – Веско произнёс «Швейк» и стал постукивать пальцами по добротному массивному дереву. – Вы прекрасно знаете, Вы не один претендент на эту землю. Однозначного решения ещё нет.
– Нет, Валерий Леонович! Я знаю, что я один претендент, и Вы сейчас же подпишите то, что валяется у вас уже второй месяц!
Криковский достал из кармана авторучку, подарок Отто, щёлкнул кнопкой.