Пришелец

Яркевич растеренно заморгал глазами. Он мог поклясться, что минуту назад в кабинете никого кроме них не было. Как проникла сюда, минуя Марину, эта женщина? Стройная блондинка в короткой юбке шла прямо к столу, покачивая бёдрами. Блузка на её груди была более чем расстёгнута, на лице играла призывная улыбка. Она уселась на стол, оголив бёдра, и достала длинную сигарету из пачки.
Яркевич судорожно надавил на кнопку связи:
– Марина! – Секретарша немедленно появилась в дверях. – Кто эта женщина?! Срочно выведи её отсюда!
– Какая женщина? О чём Вы?
Яркевича подбросило словно пружиной, он подбежал к своей помощнице и, сотрясая воздух двумя руками, прошипел:
– Та, которая сидит на моём столе с сигаретой! Может ты ослепла?
– Но. Валерий. э.Леоныч. Здесь никого нет!
Глянув ещё раз в сторону стола, хозяин кабинета обнаружил, что кроме посетителя и секретарши никого нет. Криковский мирно улыбался на своём стуле.
– Обижаете, Валерий Леоныч, разве я похож на женщину?
Яркевича пробил пот. Он грузно прошёл к своему креслу и стал вытирать лоб носовым платком. Трясущимися руками извлёк из ящика стола бумаги, несколько раз расписался и протянул их Дмитрию. Это были те бумаги, за которыми он пришёл.
– Всё, до свидания! Мне что-то нездоровиться.
Яркевич проводил Криковского до двери, закрылся на ключ и пошёл в комнату для отдыха. За шкафом для одежды прятался незаметный вход в его почти домашние аппартаменты. Здесь стоял удобный диван, холодильник, телевизор. « Да, видно вчера, всё-таки перебрал!» – сказал он в пустоту комнаты, открывая дверку холодильника. Две рюмки коньяку он выпил одну за другой, потом подумал, и налил третью. Кажется, руки перестали дрожать.

 

Глава 11

ЖИТЬ В МИРЕ ИНОМ

 

Сергей нервничал. Времени у него оставалось крайне мало, а надо было ещё погладить брюки и рубашку, принять душ, заказать Иохану «тук–тук» – незаменимое трёхколёсное такси.
– Вовка, будь другом, погладь брюки! А я в душ.
Володя, вздыхая, взял утюг в руки. Он знал – не только дефицит времени заставил Сергея обратится к нему – действо вокруг гладильной доски было самым нелюбимым занятием лётчика. Стирать и гладить белые форменные рубашки приходилось в этой жаре через день, и обязанности меж ними распределились следующим образом: Сергей забрасывал всё в стиральную машинку, засыпал порошок и нажимал кнопку. Оставалось достать выстиранное из машинки, и развесить сушиться.
– Вот так ! – Смеясь, негодовал Володя. – Лётчик, как всегда, нажал на кнопку – и отдыхает. А кому-то кропотливая, а я даже упростил бы это слово: «потливая», работа? Конечно штурману!
Сергей, подставляя лицо прохладным струям воды, думал о неоценимой помощи маленького Йохана.
Как– то он пригласил расторопного сингальца на разговор.
– Йохан, что нужно делать, когда идёшь в гости к родителям девушки в первый раз?
Незаменимый друг экипажа обнажил свои белые зубы в улыбке, в его миндалевидных глазах запрыгали лукавые бесы:
– Я не советую это делать, если нет серьёзных намерений. Знаю случаи, когда иностранцы высылались властями из страны. И деньги здесь не помогут.
– Разве я стал бы с тобой советоваться, Иохан? Давай ближе к делу!
– Раньше всё было по – другому. А сейчас дарят то, что считают возможным. Традиционно – это кусок шёлка на сари для матери; отцу – можно часы, девушке – цветы, конфеты.
За неделю Сергей собрал всё для визита. Вместе с Йоханом он выбрал лучший тайский шёлк в одной из лавочек Негомбо. Часы фирмы «Ролекс» приобрёл в Дубае, в «дьюти фри» аэропорта. В специально купленной красивой сумке лежала ещё дорогая бутылка виски и огромная коробка конфет. Умопомрачительный букет свежесрезанных алых роз стоял в их прихожей на столе, источая запах, который смешивался в возбуждённом сознании Сергея с предвкушением предстоящего.
Через десять минут лётчик с букетом цветов спускался по лестнице к ожидающему его «тук–туку». Володя шёл следом с сумкой. « Хотя бы не оказалось на моём пути фрау Инге!» – молил Сергей провидение, но, кажется, оно его не услышало. Миллионерша сидела на своём посту, за крайним столиком. Как только она узрела Сергея с цветами, её будто подбросило со стула.
– Сержио! Что я вижу? Мой мальчик спешит на свидание к принцессе? Ну,ну. Не скромничай! Такой букет достоин принцессы!
Мимо уже никак нельзя было пройти. Фру Инге стояла, перегораживая своим мощным телом кратчайший путь. Все взгляды из ресторана были уже направлены на букет роз и молодых людей.
– Фрау Инге! Простите, но я очень спешу!
– Скажи, что пришлёшь ей свой отчёт о визите факсом! – подначивал Володя, пользуясь тем, что немка не знает русский язык.
– Инге, это не принцесса. Это богиня! И зовут её – Майя, также, как звали мать Будды, – с трудом подбирая английские слова сказал Сергей, послал воздушный поцелуй старой миллионерше, и бегом направился к воротам. Немка смотрела ему вслед, и на её щеке появилась слеза. Она смахнула влагу ладонью и отправилась к своей кружке вечернего пива.
Володя усадил друга, сунул ему в свободную руку бумажку с адресом:
– Не перепутай, студент! Девчонке цветы, отцу – виски!
По странному совпадению, родители Майи жили совсем недалеко, в том же районе, откуда приезжал на велосипеде преподаватель, проводивший с ними занятия по подготовке к экзаменам на лицензию. Сергей протянул водителю бумажку с адресом, но, вспомнив, что он её не прочитает, принялся объяснять.
Вечернее небо полыхало красками, теряющими свои яркие тона. Среди высоких пальм закат погружался в темноту, уступая место уличным огням, свету неона на магазинах и лавочках.
Издавая нещадную трескотню и распространяя вокруг себя недогоревшие продукты топлива, «тук– тук» помчался по узкой улочке.
Чуть больше пяти минут, и они остановились возле металлических ворот с калиткой. Дом, крытый красной черепицей, утопал в зелени. Кусты за оградой буйно цвели, источая дурманящий аромат. Даже выхлопы из мопедов не могли заглушить благоухание цветов. Водитель не уезжал, выжидательно поглядывая на своего клиента.
Сергей волновался. Более нелепой ситуации вряд ли можно себе представить. Он увидел себя со стороны, стоящим на незнакомой, пустынной улице, в конце января, в чёрт его знает какой части света, среди райских садов.
Общая картина слегка подпорчена незаглушенным, чадящим двигателем «тук-тука». Эта сумка, и эта охапка цветов в его руках, и улыбчивая физиономия паренька–водителя. Он посмотрел на кнопку звонка на калитке, затем решил сесть в такси, и ехать к себе в отель. Какого чёрта он здесь делает!
Неожиданно, расторопный паренёк вывернулся из-за его плеча, услужливо нажал на кнопку звонка. Видимо, здесь, за оградой, уже услышали подъехавший транспорт. Сергей услышал шаги за калиткой. Бежать было поздно!
Калитка открылась, и перед ним возникло знакомое лицо.
– Мистер Дебори! – Выдохнул Сергей. – Что Вы здесь делаете?
Глупее этого: «Что вы здесь делаете?», вряд ли можно было придумать.
– Я здесь живу, – мягко улыбаясь в короткую, чёрную с сединой эспаньолку, отвечал мистер Дебори. – Кроме этого, я отец Майи. А Вы, как можно догадаться, Сергей?
Дебори – чиновник департамента «Сивилавиэшн» Шри–Ланки, в своё время оканчивал Киевский институт авиации, долгое время работал на Украине и в России, великолепно владел русским языком. Более того, он преподавал русским экипажам «Правила международных перевозок в системе ИКАО*», а так же занимался организацией экзаменов, перед получением лицензий на право полётов, пилотам гражданских судов. Он имел в высшей степени покладистый характер, поэтому начальство не разрешало ему принимать экзамены. В тайне от властей, он снабжал лётчиков шпаргалками, и был лучшим другом всей славянской летающей диаспоры.
Учитывая то, что экзамены в департаменте сдавались лётчиками на английском, этот языковый мостик в лице Дебори, был неоценим. Короткую эспаньолку, на вполне европейском лице преподавателя, Сергей видел почти каждый день первого месяца их пребывания на острове. Дебори рассказывал им, что его предки – португальские мореплаватели, осевшие на Цейлоне. Один из них основал первые заводы по производству черепицы.
Они прошли в чистый, ухоженный дворик, где на глиняном твёрдом покрытии, похожем на теннисный корт, стоял накрытый стол. Среди фарфоровых чайных принадлежностей красовалась бутылка виски «Redlable».
На столбиках открытой террасы, перед входом, горели разноцветные фонари, похожие на китайские. Здесь стояла Майя с матерью, обе по– праздничному одетые в национальную одежду, в свете фонарей похожие на служительниц храма. Чуть левее, среди деревьев и кустарника – беседка, крытая черепицей. В ней, среди множества горящих свечей, виднелась фигура Будды.
– Good evening! – Поприветствовал Сергей женщин, слегка поклонившись. Он протянул девушке цветы, заметил, что приняла она их, опустив глаза вниз. Её мать была довольно молода, с сохранившейся фигурой, – она, как и положено, радушно улыбалась. Сергей доставал шёлк из сумки: как учил его Йохан, нужно было продемонстрировать. Затем подарки забирал глава семейства.
Мистер Дебори махнул рукой, в знак необязательности церемоний, отобрал сумку у пилота, и взял его под локоть.
– Сергей! Сейчас Вы сядете на этот стул, для омовения ног.
Дебори подвёл его к креслу с высокой спинкой. Смысл сказанного дошёл до гостя после того, как появилась Майя с тазиком, наполненным водой, в которой плавали лепестки роз. Она поставила тазик возле его сандалий, ловко опустилась на колени и принялась расстёгивать его обувь.
– No, no! – закричал Сергей, вскакивая с кресла. – Этого не надо делать!
Пилот не заметил, как перешёл на английский, потом опять на русский. Он умоляюще смотрел на Дебори, пытаясь за плечи поднять девушку с колен.
– Сергей, придётся подчиниться! Это наши традиции, хотя их не везде придерживаются. Позволяя женщине омыть свои ноги, Вы оказываете ей уважение, как существу более слабому. Вы войдёте в мой дом лёгкими ногами, сразу почувствуете прилив сил. Моя дочь знает особые точки на ступнях, снимающие напряжение, а ведь Вы явно взволнованы! Я оставлю вас на десять минут. Расслабьтесь, не надо разговаривать.
Майя проворно сняла обувь, и затем носки с ног растерявшегося лётчика, подняла вверх брюки, затем добавила в воду из маленькой бутылочки пахучую жидкость, похожую на мускус. Всё это она делала молча, не поднимая глаз. Сергей откинулся на спинку кресла, всё ещё чувствуя напряжение во всём теле. Ну не привык он к таким поворотам! Этот Йохан, мог бы предупредить! Впрочем, возможно, это не везде практикуют.
Ладошки Майи мягко скользили по его ступням, маленькие пальчики проникали в межпальцевое пространство его ног. Постепенно из тела улетучилось напряжение. Казалось, прошло мгновение – перед ним снова стоял Дебори:
– Ваши ноги должны свободно дышать. В доме мы ходим босиком. Пойдёмте, Сергей! Я хочу Вам показать наше жилище.
С длинной террасы было два входа: один на кухню, другой, через прихожую – в гостиную.
Дом был одноэтажный, но стоял высоко, на цоколе и занимал приличную площадь. Самой просторной комнатой здесь, пожалуй, была кухня. Очень большая газовая печь с вытяжкой и множеством металлической утвари. В комнатах – необыкновенная чистота, старинная мебель тёмно-красного дерева ручной работы, везде белые салфеточки. Не скажешь, что здесь живут богатые люди, но достаточность и основательность чувствуется во всём. В гостиной - большой японский телевизор, в каждой комнате современные кондиционеры, и обязательно – фигурка Будды. Комнат Сергей насчитал четыре, без женской половины, которую здесь гостям посещать не принято. Стены, оклеенные обоями, увешены китайской графикой, к которой хозяин, видимо, питал пристрастие. Полы набраны из цельных досок, но так искусно пригнаны, что нет ни одной щелочки – видна фактура дерева, идеально отполированная и пропитанная неизвестным составом. Потолки тоже были из светлого дерева. Мистер Дебори гордился своим домом, он рассказывал, что на его строительство у него ушло десять лет, что полы и потолок у него из весьма ценных пород деревьев, в которых не заводиться никаких насекомых; что за границей – всё это стоит большие деньги, а здесь ему досталось совсем недорого. В гостиной Сергей обнаружил камин, удивился, но вскоре выяснилось – это очень похожий камуфляж, где огонь имитируется подсветкой.
Чувствовалось – хозяин гордится своим домом, помнит все моменты строительства до мелочей, и эти стены, возведённые собственными руками, дороже ему любого дворца. Рассказы о достоинствах его жилища, перемежались у Дебори сентенциями о женщине: « Мужчина строит дом, а женщина его наполняет. Мы – фундамент и стены, женщина – очаг. Древняя мудрость браминов говорит: «Женщина никогда не должна вести себя так, как хочется». Женщина уподобляется полю, а засев и урожай принадлежат владельцу поля – таков закон Ману».
Они вернулись на террасу. Здесь Дебори остановился, и его тёмное лицо, освещённое светом фонарей и уже знакомой улыбкой, повернулось к Сергею.
– Я рассказываю всё это, чтобы Вы знали традиции народа, среди которого живёте. Нет надобности призывать молодёжь жить заповедями тысячелетней давности, но помнить мудрость древних, в которой сокрыта истина природы человека – необходимо. Мой народ очень терпим ко всем вероисповеданиям.
Здесь, на острове, живут люди всех конфессий: православные, католики, буддисты, мусульмане. Мои женщины, например, почитают Будду. Я же не признаю богов, но и не демонстрирую своего аттеизма. Уважаю выбор своих близких. Мне по душе учение Конфуция, и то его зрение, каким он видит мир и человека.
Сергею стало ясно, откуда в доме столько китайских вещей. Наверняка этот красивый чайный сервиз, в чашки которого женщины за столиком разливали (конечно же, цейлонский!) чай, был китайским.
Дебори провёл Сергея к столу, и они уселись в лёгкие ротанговые кресла под развесистым деревом.
– Обычно, прежде чем приступать, к еде, мы выпиваем по чашечке прекрасного зелёного чая, – сказал хозяин дома, но взял, почему-то в руки бутылку виски. – Вы позволите?
– Нет, спасибо, мистер Дебори. Я с удовольствием буду пить чай!
Сергей не притворялся, он с удивлением почувствовал, что действительно не хочет крепкого, от всех волнений у него пересохло во рту. Дебори сокрушённо развел руками и налил себе виски на дно стакана с кубиками льда.
– Конфуций не отвергает радостей жизни, он призывает к золотой середине, т.е. к умеренности.
Дебори, не отказывался от рюмки и в отеле, когда экипаж праздновал сдачу экзаменов, но, выпивая третью, говорил: «Друзья мои, большое спасибо! Рад был общению с вами! А теперь пора садиться на велосипед. Транспортное средство передвижения – требует уважения!» У него не было машины, и он нисколько не жалел об этом.
Сергей отпил ароматного чая из чашки и подумал о том, что разговаривать ему придётся только с хозяином: обе женщины молчали, перебрасываясь меж собой на сингальском наречии несколькими словами. Жена Дебори с улыбкой смотрела на мужа, ловя взглядом каждое его желание. Майя, потупив свои дивные глаза вниз, то и дело вставала, чтобы сбегать на кухню. На столе уже стояло блюдо с дымящимся рисом, много зелени, овощей, фруктов.
Ему повезло, что с отцом девушки он может свободно общаться на русском. Дебори словно угадал его мысли:
– Моя супруга, как и все у нас, говорит на английском. Сколько не пытался приобщить её к русскому – бесполезно. А вот Майя – другое дело! Она учила в школе кроме английского, ещё русский. Просто стесняется говорить. Произношение у неё требует практики. Я мечтаю съездить как –ни будь в Киев, пройтись по Крещатику. Когда я учился там, читал Толстого, Достоевского, Чехова. Россия – великая страна, а русские – выдающаяся нация. Я не делю народы так, как разделились сейчас у вас страны. Разделить русских невозможно, несмотря ни на какие границы.
Интересно вот что! – Со значением сказал Дебори. – У великих народов – великие блуждания. От веры истовой – до полного неверия, и опять поиск чего-то утерянного.
Кажется, старина любит порассуждать не только о проблемах международных перевозок.
Правда этой минуты состояла в том, что происходящий разговор, был клубами тумана, среди которого он пытался высмотреть удивительные, трепетные глаза Майи, и слова Дебори доносились до него из далека, странным образом отпечатываясь текстом, который необходимо запомнить не записывая. Ему казалось, что Майя понимает всё, о чём они говорят, она вслушивалась в слова отца, временами прикасаясь к краям чашки губами. Какая у неё бархатистая кожа!
– И Христианство, и Буддизм – продолжал говорить Дебори- призывают к пассивному созерцанию жизни. Получается, чтобы достичь совершенства, надо уйти от всего, к чему человек традиционно стремится. Отчего с сознанием праведности, миллионы верующих людей стали отказываться от гонки за успехом? Человек отказывается от пут, от вечного удела, заложенного природой – сражаться со всеми, кто окружает, с самим собой, со всем миром, чтоб утвердиться в нём – это ли не путы для души, желающей обрести вечность? И христианство, и Буддизм – пытаются избавить человечество из этих пут.
– Да, мистер Дебори. Я не верующий человек, но могу представить, что заставляет людей обращаться в веру. Наверное, страдание, и попытка объяснить его. Однако мне трудно принять и осмыслить слова Шакьямуни*: «сидеть лучше, чем ходить, спать лучше, чем бодрствовать, всего лучше – смерть». Когда я зачитал это выражение моим ребятам, они, как всегда отшутились, переиначив на свой лад: «сидеть лучше с кружкой пива, чем без неё, спать лучше в отеле, чем в самолёте, всего лучше – не спать, а сидеть с кружкой пива, смерть – всегда успеется».
Дебори громко рассмеялся.
– Вашим лётчикам в юморе не откажешь! Никогда бы не подумал, что Вам интересен Будда. Вы слишком молоды, чтобы обращаться к таким извилистым лабиринтам, но, думаю, что вы уже на пути к истине.Собственно, я тоже не сразу выбрал Конфуцианство. Выбрал, потому что здесь нет сверхъестественного, ведь это учение – не религия, это мудрость тысячелетий. Человек должен любить близких, творить добро – потому что это полезно ему самому. Гнев, ненависть – разрушают не только окружение, злоба – саморазрушительна. И здесь нет верховного надзирателя за твоими ошибками – ты сам способен оценивать свои поступки, ты сам в себе – бог.
Китайцы – по природе народ рациональный, и вместо суеверий, слепой веры – они несут в себе мудрость прагматизма. Обиход китайской жизни, как и при Конфуции, – церемонии домашние, хозяйственные, управленческие, государственные. В церемониях вложены все учения Конфуция о морали, о кодексе его нравственных правил – и это существует, как незыблемые устои, по сей день. В его учении нет подобострастия перед высшими силами, но есть уважение к природе, нет вечной зависимости от воли всевышнего, но есть почитание родителей и памяти предков. Если ты поступаешь мудро – ты почти бог. Если ты при этом не устаёшь совершенствоваться – ты небожитель. Если хотите, я дам вам почитать Конфуция. А теперь поговорите с моими женщинами, а то они с нами заскучали. Мою супругу зовут Гоца – так звали вторую жену Будды, отец которой был брадобреем. Наверняка она спросит кто твои родители, где живут. У Вас есть возможность поупражняться в английском языке, а также попробовать разговорить мою дочку на русском. Да, у меня есть ещё старший сын. Он уже окончил учёбу в Лондоне, там же сейчас и работает. Внуков у меня пока нет.
Сергей уже оценил кулинарные способности хозяйки – её рис с птицей, изюмом и ещё бог весть с чем – был превосходен. Для начала он решил похвалить вкусную еду, затем стал расспрашивать Гоцу о сыне. Оказывается его зовут. Юрий! Так назвали мальчонку на Шри – Ланке, в честь первого космонавта. Дебори стал уверять Сергея в том, что обучил мальчика русскому языку, что он говорит на нём так же свободно, как на английском. Благодаря этому, их сына очень ценят в крупной английской фирме, специализировавшейся на поставках Цейлонского чая во все страны мира.
К счастью, за разговорами о сыне, мисс Гоца не успела задать вопрос о родителях. Сергею очень не хотелось в этот вечер говорить о смерти отца. Мистер Дебори поднялся, и предложил супруге пройти в дом: «Пусть молодые люди поболтают!» – сказал он.

 

Глава 12

ТАЙНА МОРСКОГО РИФА

 

Пожалуй, нет ничего странного, что люди живут везде, где есть клочок суши. Для островитянина водная поверхность до горизонта – каждодневная картинка, с которой он родился и вырос.
Перед жителем материка, вовсе не видевшем океана, безбрежная водная стихия предстаёт во всём величии.
Если Вы летите на самолёте над океаном, и на небе, при хорошей видимости, нет ни единого облачка, Вы – среди бесконечности двух полусфер, где небесная – накрывает водную.
Нет, Вы ещё не в космосе, но ощущение космоса неизгладимо. Человек, будто подвешен в этой бесконечности, в этом мире без края, где нет ни малейшего намёка на земную твердь, на которой он родился. Но такое чувство не может длиться долго: самолёт начинает снижаться, и глаза, наполненные предвкушением увидеть «седьмое чудо» света, выискивают острова в океане, коралловые атоллы, образующие дивные морские лагуны – настоящий земной рай для светлокожего обитателя материков. Современный путешественник уже знает – островное государство Мальдивы, с третью миллиона жителей, многим обязано древнейшим организмам, которые миллионы лет выстраивали этот рай на когда-то действующих кратерах вулканов. Светло - бирюзовый цвет вод вокруг атоллов, покрытых зелёной растительностью, говорит об обширном мелководье, позволяющем ставить бунгало на сваях в лагунах.
Тех людей, кому приходилось садиться на самолёте на авианосец, можно отыскать с трудом, но зато многим посчастливилось побывать на Мальдивах. Аэропорт столицы Мале, расположенный на атолле, напоминающем авианесущий корабль, позволяет в полной мере ощутить посадку на «палубу». Плиты взлётно-посадочной полосы начинаются и заканчиваются у воды. Возле бетонной «палубы» приютился аэровокзал, вместе с пристанью для судов. На противоположной стороне берега – небольшой водный порт для гидросамолётов, беспрестанно взлетающих, садящихся, с пассажирами, курсирующими с острова на остров.
– Не открывайте форточки! – Напомнил Алекс ребятам местные правила. Наконец, на стоянке перед самолётом показался местный представитель. Не открывая окон и дверей, через стекло, ему нужно показать баллончик с инсектицидом против насекомых. Возможно, этого будет недостаточно, и встречающий поднимется на борт, чтобы убедиться в отсутствии комаров. Власти опасаются «контрабандной» перевозки насекомых – разносчиков болезней, выполнять предписания было необходимо. Алекс потряс перед остеклением спасительным баллончиком. Несмотря на девять часов утра местного времени, воздух прогрет до двадцати восьми градусов, в кабине душно, и только один Отто, кажется, всем доволен. Представитель санитарной службы всё-таки поленился подниматься по лестнице, махнул рукой, и удалился. Можно было выбраться на свежий ветерок с океана.
Обязанности распределились следующим образом. Коле (Маклаю) и Толе, вместе с радистом Володей, надлежало руководить разгрузкой и погрузкой самолёта, заправкой и обслуживанием. Пилоту, штурману, механику – предстояло нырять в акваланге, чтобы обнаружить капсулу, и зацепить её на тросы лебёдки. Сергей, Володя и Юра уже выгружали свои акваланги вниз. Это были принадлежности для плавания под водой, вместе с костюмами, упакованные в специальные чемоданы, и теперь уже принадлежащие им по праву.
Отто подарил всему экипажу по комплекту. Курсы аквалангистов они прошли, начиная с бассейна в Рани, затем в открытом море, на рифах, куда их доставил нанятый в Негомбо катамаран с инструктором. Местный малый пытался продать им новое «сверхсредство» против акул, но Отто, заплатив ему двойную цену за обучение, от средства отказался: «У нас есть кое- что получше!» – сказал он улыбаясь.
День был прекрасным, и настроение у ребят было приподнятым. Им предстояла необычная прогулка. К самолёту подъехал открытый грузовой «джип», с лавочками вдоль низеньких бортов.. За рулём сидел местный малый, с медвяным отливом кожи и странной ровной вертикальной полоской растительности на подбородке, призванной, видимо, изображать не бороду, а саму возможность её. «Сидык», – представился он, приветливо улыбаясь. Не мешкая, они загрузились в машину, расселись на лавочках. Отто устроился рядом с водителем. На КПП, при выезде с территории аэропорта, солдат подошёл к машине, поболтал о чём-то на дивехи – мальдивском языке, как выяснилось, с «другом», и махнул рукой – проезжай!
Алекс подумал, что здесь всё проще, чем на Шри-Ланке, и не нужны способности Отто. Интересно, как они будут провозить на аэродром то, что они выловят? Хаттабыч заказал Сидыку три самых больших чемодана и пару сумок. Абориген выбросил своих пассажиров на пристани, и подъехал к зданию аэровокзала, где находились магазины.
Они стояли на пристани, протянувшейся сколько хватало глаз – вероятнее всего на всю протяжённость острова, обращённого своей стороной к столице. Высокие здания Мале были хорошо видны на удалении не более десяти километров.
Пристань оборудована аккуратными деревянными причалами со ступеньками, вдоль берега, в специальных нишах высажены пальмы. К одному из причалов резво подходил плавучий деревянный баркас, похожий на речной трамвай с крышей, на его зелёном борту большими белыми буквами было выведено: «SEA SHARK», что означало – акула моря. Поскольку другой разновидностью акул была только двуногая, сухопутная, то по надписи, сразу становилось понятно, о чём речь. Судов и судёнышек было множество, от допотопных «трамвайчиков», до суперсовременных яхт.
Алекс пытался определить, на какое судно, из стоявших на причале, им придётся взойти. Советуясь с ним, Отто поначалу хотел использовать гидросамолёт, но от этого варианта они отказались из-за неудобства работы и невозможности установить лебёдку. Рядом с богатой яхтой стоял трёхсот-сильный американский «Бейлайна – Сьерра – Экспресс», круизный катер, на корме которого виднелась лебёдка. «Это конечно же он!»– подумал Алекс. Лучше труднее себе представить. Недавно он видел такой в одном из журналов.
Сомнения развеял Сидык, как выяснилось – водитель «джипа», матрос и повар, официант и капитан в одном лице. Он появился со стороны аэровокзала, вместе с ним перемещались три огромных чемодана и две сумки. Капитан направился прямиком. к пятнадцатиметровой двухпалубной, белой красавице - яхте, на борту которой было выведено чёрной краской: «Констанция».
– Ну, что ж. Капитан покидает судно последним, а как видно, заходит – первым! – резюмировал Отто, направляясь вслед за ним.
Ребята молча переглянулись, и, подхватив свои акваланги, двинулись за стариком. По ступенькам причала они спустились к площадке перед кормой и входили на палубу «Констанции», исполненную под гранит. Вся внешняя и внутренняя отделка – из красного, лакированного дерева, нашпигованного сверкающей нержавейкой. Мягкая мебель кают, комфорт, в сочетании с новейшим техническим оборудованием – ошеломляли. Такую плавающую роскошь ребята видели впервые и их глаза разбегались на все стороны, оставляя приоритеты всё-таки за техническим оснащением этого чуда.
Отто с улыбкой наблюдал за растерявшимися лётчиками.
– Ребята! Давайте пока присядем в этой каюте. Здесь очень удобные диваны. Сейчас мой друг Сидык угостит нас завтраком, и я расскажу вам коротко о моём судёнышке. А пока будем двигаться к месту, покажу всё подробно. Я приобрёл эту яхту три года назад. «Престиж» сделан на известной фирме « JEANNEAU» во Франции.
Стол в каюте был уже накрыт на пять персон. Сидык не заставил себя ждать; дымящуюся яичницу с беконом на большом, металлическом протвине, он водрузил на специальный держатель, поставил разогретые гренки, сыр, масло, апельсиновый сок со льдом, и так же быстро исчез, как и появился. Отто, тщательно отделив из глазуньи одно яйцо металлической лопаткой, положил в свою тарелку, подавая всем пример. Все не были так скромны, как мистер Отто, загадочный владелец этого великолепия, но, не смотря на проснувшийся аппетит, слушали со вниманием.
– Два дизеля «Камминс», более пятисот сил каждый. Максимальная скорость – шестьдесят километров. Может брать двенадцать человек, спальных мест – девять. Запас топлива – тысяча пятьсот литров. Управлять «Престижем» – необыкновенное удовольствие. Можно с верхней палубы, или на кресле в кабине, где можно сидеть вдвоём. Поскольку вы мне разрешаете «порулить» самолётом, я представлю вам возможность подержать штурвал «Констанции». Она слушается ваших рук, как живое существо. Причём, существо умное, поскольку имеет два комплекта навигации, радар, эхолот, и, для совсем ленивых – автопилот с программным управлением. Вы вводите маршрут, оптимальную скорость, и, эта красавица везёт вас, меряя глубину под килем, просматривая пространство перед собой. В случае опасности сближения, вы будете немедленно извещены. С такой техникой удобно двигаться в ограниченную видимость. Когда поднимем контейнер – мой оскудевший арсенал пополниться, перепадёт кое-что и для «Констанции». Кстати, для вашего штурмана, у меня есть такой подарок, которому будет завидовать весь воздушный флот планеты! Вы называете этот прибор «Джи-Пи-Эс». Примерно что-то в этом роде. Только вместе с локатором, со способностью обнаруживать летящие объекты, давать о них информацию, и, со многими другими функциями, которых ещё нет в вашем оборудовании. Можете выбрасывать из самолёта ваш «РПСН -2*», а это добрая сотня килограммов старья, которое осложняет вашу жизнь.
Вилки прекратили стучать, и за столом установилась тишина. Володины голубые глаза в мгновенье увеличились, и стали сверкать, как две путеводные звезды, проглянувшие из облаков, закрывающих небо:
– Мистер Отто, вы говорите о таком же приборе, который был у Вас, когда мы летали в Харгейсу? – спросил он, всё ещё не веря в саму возможность такой удачи.
– Нет, Володя, ещё меньше. Размером с портсигар. Сможешь носить его в кармане. А при помощи набора, который прилагается к нему, можно диагностировать любые неисправности самолёта. Все внутренности вашего «ильющина эйтина»* будут перед вами, как на ладони. Диагностику можно проводить в полёте, но лучше знать заранее, чем дышит «организм» вашей машины.
Алекс уже перестал чему-нибудь удивляться, но как Отто мог запомнить название их старого, лампового локатора? И зачем всё это ему помнить?
Сидык принёс кофейник. После кофе старик повёл ребят смотреть технику. Он сам открыл им двигательный и аккумуляторные отсеки, показал кабину управления, носовую палубу с вертикальным брашпилем мощностью тысяча пятьсот ват. Брашпиль, судовая лебёдка для швартовки, подъёма и опускания якоря, имел дополнительные приводы для использования в рыболовных целях и подъёма груза. Затем они вернулись в каюту, Отто расстелил на столе карту Мальдив.
– Вот, смотрите. Мы будем с вами двигаться отсюда пять километров на восток, затем повернём строго на юг, пройдём атоллы Фелиду, Мулаку, Коламадулу, Хаддуммати, и, наконец, Сувадива. Здесь пересечём экватор, и, на удалении сорока пяти километров от нашей стоянки, почти на линии экватора, остановимся. Впрочем, наше движение, вы сможете наблюдать на экране в кабине, на посту управления. Время в пути – чуть меньше часа. Поиск не займёт много времени. Я принимаю сигнал радиомаяка с точными координатами. При подходе, с дальности в километр до цели, будем иметь телевизионное изображение контейнера, с указаниями удаления до него и глубины. В бортовой компьютер уже заложен маршрут движения, но, мы, я думаю, обойдёмся сегодня без автопилота. Все понимающе заулыбались.
Вывести яхту на линию пути Отто доверил всё-таки капитану. Сидык убрал швартовку и запустил двигатели. «Констанция» вздрогнула, словно пробудившись от сна, и, плавно набирая скорость, отошла от безлюдного причала. Здесь, мелководье Аравийского моря, было спокойно, и отдыхающим доставляло удовольствие курсировать меж островами.
По лестнице, отделанной из тикового дерева, Алекс поднялся вслед за Отто на флайбридж – верхнюю палубу, с ограждением из нержавеющей стали. Здесь стоял большой диван, разложенный под площадку для принятия солнечных ванн, пара столиков с ящиком для льда. Впереди, за оргстеклом – кресла пилота и штурмана, штурвал, панели приборов, компас. Радар возвышался на арке вместе с антеннами и ходовыми огнями.
Несмотря на утро, солнце грело во всю. На «летящем мостике»* обдувало, и Алекс с удовольствием подставлял лицо ветру, насыщенному морем. Отто, наоборот, закрывался высоким воротником «зюйдовки», под которую, одел ещё свитер! Он заметил эту особенность старика – двадцать пять градусов с ветерком были для него уже испытанием. Его глаза слезились, он постоянно вытирал нос. Чего ещё не выносил – так это дыма. Предупредил Алекса, чтобы сигареты оставили на самолёте. «Глоток дыма может оказаться для меня смертельным!» – сказал с улыбкой Хаттабыч, и Алекс решил, что он шутит. Во время полёта, самые заядлые курильщики – Сергей, Володя и Николай – были вынуждены обходиться без курева.
Высотные здания Мале сначала приближались, затем стали удаляться. Яхта развернулась кормой к столице, взяла курс на юг. Компас на панели приборов показывал 180 градусов. Алекс держался рукой за поручень, всматривась в морской ландшафт. Вода, по мере удаления от атолла, меняла окрас, становилась темнее, но впереди попадались пятна светло-бирюзового цвета, – свидетельство небольшой глубины.
Работающие двигатели не могли заглушить возбуждённые голоса споривших внизу ребят. Эти не успокоятся, пока не обследуют яхту до винтика!
«Не надо никакой квартиры! Я бы жил здесь, и работал капитаном и поваром, как Сидык, до конца своей жизни.» – сказал Юра обойдя корабль от кормы до носа. Ребята боготворили технику, а когда она в такой упаковке. «Лучше корабля, может быть только самолёт, если на нём есть такой бар!» – резюмировал Сергей. Отто слушал их, и улыбался. Восторги молодёжи были приятны ему, имевшему всё, что можно было пожелать, но, потерявшему способность чему–либо удивляться.
Сидык каждому дал подержаться за штурвал: сорок минут пролетели незаметно. «Констанция» приближалась к нулевому градусу. Ребята сняли майки и шорты, готовясь пересечь экватор. Отто достал из холодильника шампанское и вручил его Алексу. «Вам, капитан, надлежит отпечатать эту бутылку по моей команде!» Владелец яхты отодвинул дверцу одного из настенных шкафчиков в салоне и Алекс увидел экран с картой Мальдив, где оставляя за собой линию пути, двигалось их судно. Впереди него на азимутальной сетке, был виден нулевой градус широты.
– Здесь мы пересечём экватор! – показал пальцем Отто. – А примерно вот тут, кинем якорь. Работать будем с кормовой платформы – там есть лестница для спуска в воду, и лебёдка. Можно готовить акваланги!
Как только изображение яхты коснулось нулевой линии, Отто махнул рукой, пробка из бутылки выстрелила в открытую кормовую дверь, и Алекс стал поливать из бутылки ребят, выскакивающих через проход на транцевую платформу. Яхта сбавляла обороты, и вскоре двигатели её затихли, предоставляя возможность какое-то время двигаться по инерции.
Ныряльщики совершали обряд омовения на платформе, обливая друг друга ведром, а Отто показывал Алексу свой поисковый прибор, похожий на небольшой пенал. На дисплее высвечивалось расстояние в метрах и направление на красную, мигающую лампочку – искомый объект.
– Правее, Сидык! Вот так! – командовал Отто, – Теперь двести метров по– прямой и стоп!
Яхта шла на холостом ходу, капитан готовился включить задний ход, чтобы остановить судно.
– Восемьдесят, шестьдесят, тридцать. Стоп, Сидык! Мы – над целью! Бросай якорь и становись к лебёдке!
Отто опять подошёл к встроенному экрану, покрутил ручки.
– Алекс, не хотите насладиться картинками подводного мира?
Лётчик увидел на экране стаи разноцветных рыб на фоне подводной скалы, своим основанием погружённой во впадину. Здесь, скорее всего, начиналась граница кораллового рифа, шапка которого уходила к поверхности. На картинке в левом углу была видна якорная цепь «Констанции».
– Отто, камеры для съёмки должно быть под водой, в носовой части? – спросил Алекс и сам удивился наивности своего вопроса.
– Нет никаких камер! Цифровое изображение передаёт на спутник контейнер, а мы получаем обработанную картинку из космоса. Смотрите, вот на этом уступе, похожем на подкову, примостился предмет, похожий на большой буй. Он закамуфлирован тёмно-зелёным покрытием, но сейчас начнёт подавать сигналы синим и красным миганием огней. Вот, вот – видите?
Отто приблизил картинку. Конус ясно обрисовался на экране, его верхушка излучала мигающие огни. Старик достал из кармана свой пенал, похожий на пульт управления телевизором, нажал на кнопку.
Алекс не верил своим глазам: конус отделился от скалы, и теперь уже прекрасно различимый на фоне голубой толщи вод, стал медленно подниматься вверх.
– Теперь он подойдёт к нашему борту. Останется поднять его. – Сосредоточенно наблюдая за контейнером, сообщил владелец яхты.
– Но, позвольте, герр Отто, зачем тогда все эти акваланги и тренировки?
– Увы, мой капитан, даже самая совершенная техника способна отказывать. В данном случае, я просто перестраховался. Как только поднимем на борт этот «колокол», пусть ребята вдоволь поплавают возле рифа. Вы не желаете? Могу предложить камеру для съёмок. Да, и вот эти штуки от акул – с двадцати метров обездвиживают любого хищника, человека тоже. Хотя Сидык убеждает меня, что здесь крупных акул не бывает.
Алекс держал в руках металлическую дубинку, похожую на полицейскую. На её ручке – браслет для запястья, кнопка, а на кончике – рыбий глаз – как можно было догадаться – излучатель. Пришла в голову дикая мысль: что если старик притащил их сюда для каких-то своих опытов? Но не может же быть, чтобы за морскую прогулку и подводное плаванье в своё удовольствие, заплатили всем по десять тысяч долларов! Чем человек богаче, тем тяжелее он расстаётся с деньгами, а у Отто всё это получалось без видимых усилий.

 

Глава 13

НЕВЕРОЯТНОЕ И ОЧЕВИДНОЕ

 

После визита к Яркевичу, Дмитрий всерьёз задумался о том оружии, обладателем которого он неожиданно стал. В том, что новейшие, никому не известные технологии, могли использоваться не только средством защиты, но и эффективным нападением, он не сомневался. Впрочем, здоровье чиновника, за исключением временного психического расстройства, вряд ли пострадало. В короткое время он восстановит свой попранный статус властителя территории, которую он, как волк в лесу, метит своим присутствием, и с ещё большим вдохновением, станет эксплуатировать свою власть, эту последнюю инстанцию перед богом. Конечно, если участить такие эксперименты с Яркевичем – тот может оказаться в Новинках*. Но, на его место придёт такой же, а может и ещё изощрённее. Можно было только гадать, через какое время вымрут гены корыстного властолюбия, для того, чтобы на первых порах, оно стало хотя бы бескорыстным, т. е. выражением одних лишь амбиций таланта.
Но, вероятно, всякая защита, должна быть адекватна нападению. Разве может защита быть пассивной? Она должна нести в себе силу справедливости, словно кара всевышнего.
Так оправдывался перед собой Дмитрий, понимая, что использовал подарок Отто не совсем по назначению. Размышляя, он собирал свой дорожный чемодан. Предстояла командировка в Москву, и сегодня вечером он отправлялся в первопрестольную на поезде. Запел его мобильник.